– Я не знаю, где может быть Элеонора, – сказала она сдержанно.

«На хвост она тебе наступила, что ли?» – подумал я, дивясь бездушию девушки, но продолжал настаивать:

– Неужели у тебя нет никаких соображений относительно того, где может находиться твоя подруга?

– Абсолютно! – отбрила меня Катя.

– Может быть, ты все же поможешь мне? Пойми, Катя, мама Эллы с ума сходит, теряясь в догадках, где ее дочь. В полицию заявила. Я с утра на ногах, бегаю по институту да друзьям девушки. Возможно, с ней случилось несчастье.

Нет, не хотела Рябинина откровенничать. Она отвела глаза и сухо произнесла:

– Я все понимаю, но ничем вам помочь не могу.

Я чувствовал, что бьюсь в глухую стену.

– Но вы же подруги! – не выдержав, укорил я. – Как ты можешь с таким безразличием относиться к судьбе близкого тебе человека?

– А мы и не подруги вовсе, – наконец-то призналась Катя. – Я с Элкой поругалась и давно не поддерживаю отношений. Так что извините.

Все ясно – нет врагов непримиримей, чем бывшие друзья. Однако я возразил:

– Вчера поругались, завтра помиритесь. У вас же остались общие знакомые. Вы учились с ней в одной школе, дружили уже будучи студентками. Кому как не тебе знать интересы Эллы, ее вкусы, круг общения. Ты же…

Я не договорил. Катя бесцеремонно перебила меня.

– Я устала вам объяснять! – сказала она озлобленно. – Знать ничего не знаю про Ягодкину и ничего не хочу знать!

Все, больше я ничего не добьюсь. Приходилось мне иметь дело с подобным типом людей. Как упрутся, будут стоять на своем. Хоть на коленях перед ней ползай – не сжалится. Вредная девка. Я встал и начал прощаться:

– Ладно, Катя, извини, если что не так. До свидания.

– Желаю удачи, – глядя куда-то в сторону, мрачно сказала Рябинина.

Я бросил прощальный взгляд на комнату, на сидевшую в напряженной позе девушку, повернулся и направился к двери. В прихожей у входа в кухню меня поджидала Рябинина-старшая. Пока я беседовал с Катей, ее мама, по-видимому, находилась неподалеку и сквозь приоткрытую дверь слышала весь наш разговор.

– Вы извините Катю ради бога, – сказала женщина, приложив руку к крепкой груди. – Она девочка с характером. А с Элеонорой они подруги были не разлей вода. И вот словно черная кошка между ними пробежала. Уж и не знаю, что между ними произошло, но разругались они не на шутку. Вот уж месяц, как не разговаривают. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

Конечно, Катина мама ничем не могла мне помочь – ну что она могла знать про Эллу? – просто она испытывала неловкость за грубое поведение дочери и теперь пыталась сгладить то неприятное впечатление, которое у меня осталось от посещения ее дома.

– Ну что вы, – качнул я головой. – Любой характер уважать нужно, а уж независимый – тем более. За предложение спасибо, но я не думаю, что вы можете посодействовать мне в поисках племянницы.

– Жаль, – печально отозвалась женщина.

Я попрощался с нею и вышел за дверь. На улице снова глянул в список. Последней в нем значилась Шувалова Юля. Я вспомнил фильм Марчелло Мастроянни «Город женщин» и невольно ухмыльнулся: счастье, что в нашем городе равное количество представителей обоих полов. Понятно, Элла – девушка, и, разыскивая ее, я в основном встречаюсь с окружающими ее по большей частью женщинами, но все же я был бы не прочь встречаться также с мужчинами, с которыми можно поговорить без всяких сантиментов и околичностей, чисто по-мужски.

Шувалова, еще одна бывшая одноклассница Эллы, судя по адресу, жила неподалеку от моего дома за железнодорожным переездом. Добираться до нужного мне места я решил на троллейбусе.

Девятиэтажка, в которой я жил, находилась метров на пятьдесят дальше остановки. Она стояла вдоль дороги на бугорке и на фоне окружавших ее пятиэтажных зданий казалась исполином. Взглянув на окна своей квартиры, я подумал о том, что неплохо было бы сейчас принять душ и поваляться у телевизора на диване, однако, преодолев желание зайти домой, направился в противоположную девятиэтажке сторону.