Я задрал голову, взглянул на блекло-голубое небо, потом перевел взгляд на дом. С тыльной стороны его вдоль второго этажа были расположены три балкона. Пораскинув мозгами, пришел к выводу, что боковые квартиры в подъездах имеют лоджии, которые выходят на лицевую сторону дома, а квартиры, чьи двери находятся в подъездах прямо, лоджий не имеют, а только балконы, причем лишь в квартирах, расположенных на вторых этажах. Следовательно, балкон, под которым я стоял, принадлежит Чаку. Небольшая, огороженная перилами площадка, примерно метр на два, была завалена какими-то дощечками, железками, бутылками и прочим хламом. Дверь в квартиру была приоткрыта. И тут мне в голову пришла странная идея. Несколько секунд я раздумывал, потом посмотрел по сторонам. С этой стороны дома было тихо и безлюдно. Неподалеку от балкона, закрывая его, росло дерево, еще дальше, у декоративного забора, – топольки. Так что со стороны дороги, если кто-нибудь будет проходить по тротуару, меня не увидит. Опасности быть замеченным со стороны пустынного кладбища – тоже никакой.

Признаться, я сам не ожидал от себя такой прыти. Нога сама встала на цоколь, оттолкнулась. Я взлетел, схватился руками за перила и завис. Как я уже упоминал, я спортсмен и в свои тридцать пять – в отличной спортивной форме, так что пара акробатических упражнений для меня пустяк. Я сделал замах ногой, одновременно подтягиваясь на руках, и уже в следующее мгновение сидел на перилах. Выбрав на балконе свободное пространство, я бесшумно спрыгнул в него и распахнул дверь. Кругом по-прежнему было тихо. К счастью, моего акробатического этюда никто не увидел.

Запах в квартире Чака был тяжелым. Помещение, куда я вошел, оказалось кухней. Обеденный стол с изрезанной ножом поверхностью, пара обшарпанных шкафчиков, небольшой холодильник с фотографией полуголой девицы, наклеенной на дверце, – вот и вся обстановка. Ни Чак, ни его вчерашняя гостья не отличались чистоплотностью – в раковине лежала немытая посуда, на столе валялись огрызки яблок, кожура бананов, на полу расползлась и засохла лужица какого-то напитка.

Еще раз окинув взглядом кухню, я направился по коридору, по одну сторону которого располагалась ванная и туалет, по другую – жилая комната. Достигнув двустворчатых дверей с рифлеными стеклами, я, секунду поколебавшись, заглянул в них и тут же отпрянул. В комнате кто-то был. Справившись с волнением, я шире раскрыл двери и вошел в них. В небольшой, тесно заставленной старенькой мебелью комнате поперек неширокого дивана лежал человек. Это был крепкий молодой мужчина с грубоватыми, но красивыми чертами лица, одетый в шикарные черные туфли, недешёвые черные джинсы и болотного цвета рубашку. Мужчина лежал в мирной позе, прикрыв глаза и сложив на животе руки, и если бы не растекшееся по его рубашке и дивану бурое пятно и не торчащий из груди кухонный нож с пластмассовой ручкой, можно было бы подумать, что человек спит. Увы, Чак, еще вчера разгуливающий с Элкой, был мертв.

Я не из пугливых. Мне доводилось иметь дело с трупами, поэтому я не испытываю панического ужаса, глядя на них. Я некоторое время всматривался в лицо мертвого человека, словно для того, чтобы хорошенько его запомнить, потом оглядел комнату. Вчера в ней явно пировали. На журнальном столике стояла пустая бутылка из-под водки, рюмки, кое-какая закуска, полная окурков пепельница. В углу дивана я заметил изящную дамскую сумочку, наверняка принадлежащую Элке.

Я стряхнул с себя оцепенение и принялся обыскивать комнату, опасаясь наткнуться на еще одно мертвое тело. Я посмотрел за спинку дивана, под стол со свисающей почти до пола скатертью и даже заглянул в шкаф. Потом вышел в коридор. Комната была единственная в квартире, и я осмотрел ванную и туалет, но нигде, к моему облегчению, ни Элки, ни следов, указывающих на то, что она убита, не обнаружил.