Спустя неделю после моего отъезда в Челябинскую воинскую часть от Лили пришло письмо, точнее, коротенькая записочка: 

«Вот так бывает, Денис… Я берегла свою чистоту для единственного, а ему она оказалась не нужна. Он, как и все, любит доступных девушек. Ты ведь догадался, кто мог стать моим единственным?

Прощай.»

Особого значения этому крику души я в то время не придал, решил, что Лилька просто зачиталась любовных романов и таким образом хотела привлечь мое внимание именно тогда, когда сама она мне стала неинтересна. И лишь по прошествии года, вернувшись в родной город, я узнал от Фила, что кто-то из девчат рассказал ей о нас с Юлей, и Лиля покончила с собой...

Аврора

День медленно клонится к вечеру, солнце скатилось за крышу дома, а я то и дело поглядываю на входную дверь, стоя на лестнице. Слова Полины жгут каленым прутом, мысли вертятся со скоростью пули. Так ли уж девочка не права в своих предположения? Я ведь тоже думала об этом, когда Денис ясно дал знать, что наказывать будет за малейшую провинность! Но услышать подтверждение своей догадки от двенадцатилетнего ребёнка, это совсем иное, чем размышлять самой.

Страшнее всего, осознавать, что Полина не так уж далека от истины. Забродин что-то чувствует ко мне, уж не знаю, что именно, может, я для него идеальная сексуальная жертва. Или как это правильно называется - рабыня. Низшая, - подкидывает память словечко, которым Денис мимоходом обозначил мою роль в грязных играх. 

А хочу ли я ею быть, вопрос из другой уже оперы… Борясь с непреодолимым желанием уйти прямо сейчас, не дожидаясь возвращения Дениса, не двигаюсь с места. Чем дольше промедление, тем меньше шансов исчезнуть незаметно, с минуты на минуту появится Юлия, пока она в ванной, да и Полина где-то в доме. Наше первое занятие не состоялось, девочка явно не испытывает тяги к музыке, хотя способности у неё есть, и весьма неплохой слух.

Не понимаю, зачем принуждать делать то, к чему не лежит душа. Вспомнилось, лет в восемь я прибежала из школы, и, прыгая вокруг мамы, начала взахлеб рассказывать, как меня похвалила учительница из музыкальной группы. Ирку родители отдали заниматься по классу скрипки, и та уговорила пойти с ней, чтобы потом вместе идти домой. Мешать я не собиралась, с благоговением посматривала, как строгая, красивая, тоненькая Алла Георгиевна раздает подопечным инструменты, и прыскала в кулак, глядя на подружку, корчившую за спиной Аллочки смешные рожицы. Скрипку Ирка небрежно придерживала плечом, извлекая ужасные звуки, а я заинтересованно ходила возле огромного белого фортепиано, робко пробуя надавить на клавиши.

Тогда-то Алла и обратила на меня внимание. Я съежилась, думая, что влетит за то, что посмела тут болтаться, но женщина вдруг предложила мне:

« — Нравится, как мелодично поет фортепиано? Хочешь попробовать простые ноты?»

Меня усадили на высокий табурет, и некоторое время я упоенно повторяла показанные Аллочкой комбинации, порхая пальцами вслед за её изящными длинными пальчиками. Она сказала, что слух у меня определенно имеется, и было бы здорово, если бы я записалась в её группу.

На следующий день мама отвела меня, нарядную, в новом платье в белый горошек, к Алле Георгиевне, и они о чем-то шептались, а мне разрешили побренчать уже на пианино. Оно было меньшего размера, я же страстно мечтала снова сесть за белоснежный полированный инструмент, и нетерпеливо прислушивалась к приглушенным голосам за дверью. Потом вернулись мама и Алла, последняя, улыбаясь, обняла меня, и сообщила, что теперь я могу ходить к ней с подружкой и учиться играть на фортепиано…