– Так что или говорите понятнее, или пристрелите меня, – продолжил Джек. – Потому что я не собираюсь здесь засиживаться.

Ева втянула воздух.

– Человек, который соблазнил мисс Джонс, – лорд Рокли.

После этих слов Далтон выпрямил руки, словно готов был прямо сейчас броситься в бой. Ухмылка сбежала с его лица, сменившись холодной убийственной ненавистью. Ева не ожидала увидеть такую откровенную враждебность без малейшей примеси жалости, хотя и знала историю Далтона в подробностях. По ее спине пробежал холодок, но она смогла сдержаться, чтобы не поежиться. Далтон – из тех людей, кто может использовать любое проявление слабости.

– Мы заставим Рокли заплатить. – Ева тщательно следила за тем, чтобы ее голос звучал ровно, как будто опасалась, что малейший намек на эмоции вызовет у Далтона взрыв безумной ярости. – И вы, мистер Далтон, нам поможете. Если вы не согласитесь это сделать, мы продержим вас здесь до тех пор, пока не прибудут тюремщики. Побег из тюрьмы – серьезное преступление. И мы проследим, чтобы вы были за него должным образом наказаны. – Леди Уоррик холодно смотрела на Джека. – Мистер Далтон, время идет. Вы должны принять решение.

Несколько мгновений он ничего говорил и не шевелился, потом наконец произнес:

– Кто вы, черт подери, такие?

Ева ответила раньше, чем Марко или Саймон успели открыть рот.

– Корпорация «Немезида».

«Тюремщики уже приближаются. Что делать? Остаться и плясать под дудку этой кучки сумасшедших или раскидать их и попытаться уйти через вересковую пустошь?» Оба варианта Джеку не нравились. Однако у него уже очень давно не было возможности выбирать что бы то ни было, и выбор между двумя даже плохими вариантами все равно можно было считать роскошью.

– Не тяните с решением, – сказала леди, холодная, как нож между ребер. – Нам нужно время, чтобы выбраться отсюда до того, как появится тюремная охрана.

Джек уставился на нее. Такая хорошенькая штучка, и столько яда. Джек знавал женщин вроде нее, только у них не было приятных манер и они не говорили красивых слов, чтобы замаскировать свою беспощадность.

Она в ответ тоже посмотрела на него – с вызовом. Может быть, все дело в том, что он пять лет не видел женщин, за исключением тюремных прачек. Может быть, он грязный ублюдок, который за время заточения стал еще грязнее. Но что-то в этой женщине с ее несгибаемой спиной и янтарными глазами, в том, как она смотрела и говорила, его заводило.

«Черт подери, она же держит меня на мушке револьвера!»

– Они здесь, – сказал брюнет, стоявший у окна. «Кажется, она называла его Марко».

Снаружи донеслись крики тюремщиков и голоса переполошенных жителей деревни.

– Мистер Далтон, настал критический момент, – сказала красотка. – Решайте.

Джек встал и с некоторым удовлетворением отметил про себя, что женщина сделала шаг назад.

– У вас есть какой-нибудь план, как выбраться из этого места?

Она задрала подбородок.

– У нас всегда есть план.

– Тогда пошли.

Его пленители переглянулись. Джека насторожил этот молчаливый обмен взглядами, но, по крайней мере, ни один из них не казался напуганным перспективой удирать от тюремщиков. И это хорошо, потому что когда люди паникуют, они принимают неправильные решения.

Сам Джек не паниковал, он просто был настроен решительно. Женщина спрятала револьвер так спокойно, словно убрала баночку леденцов.

– Делайте все, что вам скажут, – велела она Джеку.

На это он ответил:

– Если вы хотели завести собачку, надо было пойти на пристань.

– А если вы хотите не попасть обратно в тюрьму, вы будете делать то, что вам говорят.

Она открыла дверь и целеустремленной походкой вышла из комнаты. Голоса тюремщиков гремели уже на первом этаже гостиницы. Джек узнал голос надзирателя Линча. Небось у этого гада уже руки чешутся добраться до него.