Тебя…

я загадывала на все праздники. О тебе я писала письма Небу и передавала их с пролетающими птицами, о тебе я говорила с дождями и рисовала тебя на запотевшем окне, о тебе я сочиняла сказки и делилась ими со своей ночью, о тебе я осыпалась листвой каждую осень, о тебе я усыпляла морозами все живое вокруг и возрождала с первыми лучами солнца, о тебе я подымала ураганы и топила корабли на морях, о тебе я танцевала на осколках падающих звезд, о тебе…

Иногда в жизни наступает такой момент, когда ты начинаешь видеть и слышать не только себя, и ценить то, что тебе доверяют, потому что все это становится частью тебя самого. Становится твоим, единственным и родным. И лишь тогда ты можешь с уверенностью сказать, в первую очередь самому себе, что любишь. Мы все за поступки а не за красивые слова-тогда какого черта эти слова /или их отсутствие/ так выедают нам душу?

Так странно, всего через несколько тысяч секунд наступит мое день рождение, а мне и загадать уже нечего.

Представляешь? – не думала что такое бывает. Все что я загадывала у меня сбылось в тебе.

Спокойной ночи.

Срывается с немых губ дикого желания. Срывается в надрыве сумасшедшей прихоти так искусно смешанной с похотью.

Похоть, так осуждаема предрассудками. А это всего лишь прогулка, неизведанными тропами желаний, неизведанных заключенных в нас самих, которые просто хотят вырваться наружу, ожить в тепле прикосновений или влажности проникновений. Так небрежно скользя внутри, при этом царапая Душу, в зависимости от зависимости.

Бред. Такими ласками проходит сквозь, на грани жесткого приручения, и ты утопаешь, погружаясь, отдаваясь, растворяясь на кончиках моих пальцев, выдаешь себя звуками, нотами, истомными, жадными, молящими, просящими дать еще, еще, еще, бросаясь на шею бездомным щенком, пытающимся так не умело ласкать мои ноги. Плетью бьются обрывки слов об острый угол шелка простыней, так похожих на тебя. Разлетаются тенью, впиваясь осколками в уже прирученном теле, извивающемся от одного лишь взгляда или сжатия до боли соска, секундой ожидания, длинною в вечность. Падаешь, сдаваясь, оголяя шею для моего поцелуя. Сама сметаешь локоны своих диких волос для укуса моего самого нежного жала. Кусая отпускаю, любуясь твоим оголенным телом. Ты как всегда боишься, пытаешься казаться неприступной, недосягаемой. Все твои попытки жалки и ничтожны в моих руках. Я в изгибах, таких манящих, своей утонченностью жесткой тебя пьяня, сбивая, сжимая, ломая твои протянутые ко мне руки. Желания обжигают, томятся, задыхаются. А захочу взахлеб возьму тебя, как еще никто ни до ни после не посмеет даже пожелать тебя.

Опять бред. В кружевном танце широко раздвинутых ног, зовущих, требующих, жаждущих ласки, с витыми лепестками вдоль, и запахом, таким родным, уже наполнившим не только сознание, каждая молекула в воздухе застыла в ожидании. Я размазала все твои маски, стерла салфеткой бумажной, воском оплавив их на твоем теле. Они жгучим елеем обжигают тебя, сводя с ума, на простынях моих, в которые ты вросла без остатка, в которые ты так искусно вшита Душевными нитями.

Твое тело, почти бездыханное в плену скорости входящего мною. Я вижу твои крылья, они так похожи на мои и в то же время настолько разные. Их утонченность в сплетении кружев, растрепанных слегка ветром. Я знаю карту всех твоих преступлений, каждая родинка словно отметина, путь для меня, такой осознанно мной начертанный и так умело проходящий мною, вдоль, наискось, не важно.

Путь. Иногда мы мимолетно увлечены кем-то не объяснимо милым, а потом от этого в ужасе. От разоблачения дешевых призм, не оставляющих после себя даже воспоминаний. От этого жутко и холодно внутри. Проходящие мимо нас толпы совершено пустых людей, от которых ты каждый раз бежишь в мои объятия, спрятаться, укрыться. Бежишь ко мне за нежностью, за лаской, за любовью, которую ты раньше никогда не знала. Преданна мне и непорочна, неприступна и не взята никем ни до меня ни после. Мною унижена и возвышенна на пьедестал. Мною взята до остатка, до дрожи. Подвластна мне, мною разложена, упакована, усыпана лепестками роз, связанна лентами. Утопленница в купальнях моих глаз, запутавшаяся в небрежных локонах моих дивных волос, идущая на мой запах, на голос мой, роднее и желаннее которых ты не встречала. Да и время встреч твоих уже прошло.