– Вы ведь совсем меня не слушаете, правда? А ко мне подошли, чтобы?

Она смотрела на меня так легко, игриво, с вызовом, я даже немного растерялся.

– Не переживайте, сейчас я одна. И соглашусь.

– Тогда давайте я заеду за Вами вечером, мы вместе поужинаем.

– Хорошо, только можно на ты. Мы ведь вроде как знакомы.

– Ты заканчиваешь во сколько?

– Давай я подожду у выхода в восемь. Только не долго.

– Я заберу тебя в восемь.

Милая девочка. Тогда она покорила меня и перевернула мою жизнь. В тот вечер я влюбился в нее, без остатка. Пленила меня, завораживала магической притягательностью, обезоружила, сделала своим. Как мне казалось, и я завоевал ее сердце навсегда. Я мог угадывать ее желания, восхищать и дарить ей все, что она хотела. Поменял её жизнь, внес возможности, которые она могла получить только со мной.

Я не найду её воспоминаний о том вечере в дневнике. Этой книге, скорее всего лишь пару лет. Вела ли она тогда дневник? Зачем мне ее воспоминания? Что я хотел узнать, любила ли она меня? Любила. Безусловно! Возможно, тот вечер не так ярко проник в её воспоминания, но наши встречи. Да, я старался удивлять её необычностью проведенного вместе времени. Выставка редких красивых бабочек, посещение клеток со львами и тиграми в приезжем цирке, прыжок с парашютом и погружение к затонувшей подводной лодке, прогулки по крышам, наблюдение вечно кружащего вокруг земли метеорита, звезда, названная её именем.

Как же стремительно развивались наши отношений. Я любил ее, учил быть любимой, привносил в наши отношения озорство и спонтанность, воспитывал в нас постоянство влечения друг к другу, старался раскрыть перед нами разнообразие и краски окружающего мира.

Свадьба не была пышной, собственно этого не хотела она. Зато двухнедельный медовый месяц в райском месте на берегу лазурного моря вдали от шума цивилизации, покрытый незабываемым хмелем нашего единения, был поистине невероятным.

Мы купались в любви.

Это было тогда. А сейчас. Сейчас я сижу в полутемной больничной палате, читаю ее дневник, ворую её мысли, воспоминания, страдания, душу. Она лежит рядом, недвижимая, но, живая. Она рядом, но она давно не моя. Как так произошло? В очередной раз задаю себе вопрос, почему он, этот самый Миша, смог разрушить наше счастье?

Странно, его уже нет, но читая её боль пережитого, я все время думал только о нем. Вылавливал её любовные фразы, адресованные ему. И ревновал. Нет, так не должно было быть. Это я должен был быть рядом, поддерживать, направлять, бороться вместе с ней. Это моя ноша – переносить всю тяжесть ситуации, вероятную безысходность положения. Но только вместе с ней. Ревную. К чему? К тому, что мог и не знать, к тому, чего не было, к тому, что осталось лишь на страницах ее дневника. Я еще могу все исправить!

А она. Ни капли не сожалеет о нашем разрыве? На ее страницах нет ни единого упоминания обо мне. Да, именно о нем она думала в тяжелые дни жизни. О том, кто был рядом. О том, кого она любила. А разве меня нет? Неужели наши прожитые совместные годы были лишь коварной игрой, полной обмана и лжи? Нет, не хочу верить в это! Просто что-то пошло не так. Но почему? Почему он, ворвавшись в нашу жизнь, так легко все разрушил? Почему мы позволили ему так легко разрушить нашу жизнь? Кто виноват?

Я беру со стола дневник. Пытаюсь настроить свои глаза на трудное чтение под плохо освещающей лампой. Беру его двумя руками и наугад перелистываю назад, почти к самому началу размышлений её прошлого.

Ночь вступила в свой варварский, полный непроглядной тишины, период, абсолютно оторвав тех кто не спит от ушедших в медленную фазу сна людей. Глухой мрак темноты. Тусклая лампа. Эмоции ее прошлого.