Не знаю, почему, но после сотен выстрелов я остаюсь цел и невредим. Потом враги замирают, недоумевая, что происходит. Переглядываются друг с другом, пожимая плечами.

И начинают отступать. И я просыпаюсь.

Вот такой сон.

Любимая, пиши мне чаще. Расскажи, как ваши дела.

Что нового у вас в колхозе? Наверное, вы очень устаёте.

Как Витенька, сынок наш?

Лиза, доченька, я скучаю по тебе.

Прилагаю рисунки, которые сделал ночью. Что- то после сна, наверное, меня понесло рисовать.

Жду с нетерпением, когда обниму вас всех.

Папа».

«Мои дорогие, Лиза и Елена!

Получил ваше письмо. Спасибо, родные!

Я рад, что с малышом всё в порядке.

Иногда, когда идёт сильный дождь, то в землянку протекает вода, но это бывает очень редко, да мы ведь не сахарные. Живем на свежем воздухе. Аппетит жуткий – как на курорте.

Позавчера всё было подозрительно тихо. Почему подозрительно- потому что уже через 23 часа ситуация изменилась.

Мы шли вперёд и решили остановиться подле деревушки – Петровки. Окопались, установили миномёты, отстрелялись «веером» и сели ужинать. Прямо там, на командном пункте.

Вдруг со стороны немецких позиций послышался шум, и нам сообщили, что к деревне движется толпа народа. Уже стемнело и из мрака донесся мужской голос:

– Братцы, за нами немцы, стреляйте, не жалейте!

Я тут же по телефону дал команду на огневую позицию:

– Огонь! Огонь, ребята!

Через мгновенье шквал миномётного огня обрушился на немцев.

В воздухе стояли крики и стоны. Мы сделали ещё два огневых налёта, и всё стихло.

Всю ночь до рассвета мы стояли в полной боевой готовности. Глядели в оба.

Утром мы встретили оставшихся в живых людей.

– Да эти фашисты хотели захватить Петровку. Нас они заставили толпой идти на деревню. Живой щит, так сказать.

– А возразить не пробовали? – спросил наш солдат Вася.

– Не-ет, толку нет с ними говорить. Попробуй им возразить- сразу предашься земле-матушке.

Мы помолчали немного, потом поблагодарили граждан и попрощались.

Лена, как ваши дела? Расскажи мне, что с твоим здоровьем сейчас. Твоё последнее письмо напугало меня немного: ты говоришь, голова кружится постоянно.

Как наш сыночек? Пинается, наверное, сильно?

Лиза, нарисуй мне еще что-нибудь. У тебя хорошо получается. Твои рисунки помогают мне идти вперёд.

Жду с нетерпением вашего письма, родные.

Скучаю по вам безгранично.

Ваш папа и муж».

«Привет с фронта на родину моей жене Леночке, дочке Лизе.

Хочу вам сообщить о том, что я ваши письма получил оба враз -Лизино и твоё, Ленуся, за которые очень благодарю.

Я рад, что вы получили мою посылку.

Лиза просила в своём письме у меня фото. Доченька, я бы с радостью послал своё фото, если бы это можно было сделать. Я не только фото, я и в глаза не вижу своего фотографа.

У нас его просто нет.

А в другую часть сходить возможности нет. И не знаю, когда будет.

Ленуся, хочу тебе сообщить, что я получил твоё письмо. В нем военная цензура зачеркнула несколько строчек, я не смог понять, что там написано. Вот такие дела.

Сейчас глубокая ночь и я лежу и не могу уснуть. Дикая бессонница в последнее время. То ли мыслей много, то ли событий.

На прошлой неделе вот так сидел на пригорке и писал вам письмо, и к нашей землянке подошёл пёс. Дворняжка.

Щенок совсем. Ласковый такой. Подошёл и сразу начал ко всем принюхиваться. Очень любит, когда его гладят и хвалят. Словно ребёнок.

Мы подумали, что из деревни он, от кого-то убежал. Но не все так думали.

– А вдруг это вражеский пёс? -предположил Симохин.

– Ну и пусть, рядовой. Был их, стал наш, -ответил офицер Коробкин.

– А если врагу отнесёт нашу еду и оружие? Или что ещё хуже, выдаст наше местоположение?