– Сла-а-авик, пойдем умоемся, а потом ты мне дырку на башке заштопаешь… ну хулиган, а-а-а? – сказал отец своим дерзким и хриплым голосом, после чего захохотал.

Мандраж моментально спал. Куда я вообще попал? Отец рад тому, что забрызгал кровью квартиру и пытался побить сына. А не одержимый ли он? Я насторожился.

Одержимыми называли маньяков, серийных убийц и прочих лиц, жаждущих человеческих мук. Людьми к тому моменту они уже не были. Нечестивцы испытывали эйфорию, когда проводили пытки да истязали жертв долгими днями. При этом по максимуму поддерживали жизнь в страдающем, с целью продлить себе удовольствие. Питались страхом и отчаянием бедолаг. Обычно такими становились по воле сильных темных ведунов или случайно, самостоятельно, от крайне горькой жизни. Среди прочих способов – чрезмерное употребление наркотиков, особенно тех, которыми наводняли Россию спецслужбы враждующих стран. Но батя точно не наркоман. Слишком уж крепкий дух у него, и это несмотря на пристрастие к алкоголю.

Вдруг вспомнились очередные фрагменты из прошлого Славика. Батя сидел в тюрьме одиннадцать лет за убийство. То есть, когда мне было пять лет, он сел, а год назад освободился. Значит, убийца. Теперь понятно, почему отец так разъярился из-за тапочек. Зэки не любят, когда трогают их личные вещи.

Сопоставляя факты из воспоминаний обоих сознаний (меня реального и Славика), я сделал вывод, что вероятность одержимости выше среднего. Если сейчас он схватится за нож, то быть большой беде. Мы с матерью в опасности.

Даже в такой мерзкой ситуации я нашел плюсы. Чтобы инициировать силы ведуна и обрести возможность использования первого круга ворожбы, человеку, обладающему даром, подходил один из трех способов. Инициация родовыми техниками. Это для солидных, богатых и властных семей, владеющих тайными знаниями. Второе – оказаться на грани смерти, при этом выжить. Кстати, это единственный способ для обретения дара ведуна тому, кто ранее им не обладал (правда, с вероятностью один к тысяче), ну и бонусом сразу пройти процесс инициации. И третье – уничтожить любого представителя нечисти, например, одержимого.

Мы умывались от батиной крови. Алый водоворот в раковине уносил ДНК Огневых по длинным трубам. Когда закончили, глава чудного семейства попросил меня намазать зеленкой его лысый череп и наложить пластырь. Покидая ванную, я схватил опасную бритву, что лежала в стакане с зубными щетками, да положил в карман штанов.

Володя присел на табуретку, а я обеззаразил порез и прикрыл пластырем.

– Пойдем на лоджию, побазарим, пока мать поляну накрывает, – сказал отец с привычным ему блатным акцентом.

Дверь на балкон, что находилась в зале, со скрипом распахнулась. В лицо мне ударил морозный ветер. Отец достал из штанов пачку сигарет балканской звезды и чиркнул спичками. Нетерпеливо засосал первую затяжку.

– Сынка, а ты меня сегодня удивил, – Володя широко улыбнулся и пустил две струйки дыма из носа, а потом продолжил, – мой шкет!

Я стоял босиком на снегу, что покрывал площадку незастекленного балкона. Ладонь плавно вошла в правый карман.

– Имя свое назови, демон, – произнес я.

На такой вопрос одержимые всегда отвечали по существу. Некие одержимские понятия не позволяли лгать им, потому подобная методика была самой эффективной в плане определения инородных сущностей, подселенных в человека.

Чего я не ожидал, так это того, что батя прыснет хохотом.

– Ты бы поменьше телека смотрел, – сквозь смех сказал отец, после чего посерьезнел. – Славик, как ваще себя чувствуешь? Стоишь босиком на снегу и даже не дрожишь. Мама говорила, что ты захворал. Может это, в больничку?