Теперь хлопал глазами уже я. Ворожба дала сбой? Неужто хватку потерял… Еще одна попытка.

– Я теперь тоже взрослый. Одеваемся, а после идем побазарить с кредитором.

– Во даешь. Ладно. Прогуляемся, мне как раз надо перетереть с корешом, того, как ты выразился, кредитора. Они сейчас в ресторане беленькую глушат на мою десятку. Полчаса назад с ними разминулся.

Мать, как обычно, после трудового дня смотрела телек. Там Сиси помирился с Софи, как я понял из сюжета, проходя по залу.

Для меня оставалось загадкой, подвергся ли батя чарам или согласился по своей воле. Странно все это.

Шли мы пешком, и отец всю дорогу рассказывал мне, как вести себя в компании серьезных людей. Я молча слушал и кивал. Сам прекрасно знал, но артачиться не хотелось.

В какой-то момент в сознании вспыхнул флешбэк. Отец своим голосом и порой жестами напоминал одного русского рэпера из скорого будущего. Сейчас будет весело, а заодно и проверю, сработает ли на нем ворожба.

– Скажи: бодрячком пацанчики, бодрячком! Ха-а-а! – попросил я отца, включив при этом максимальную степень артистизма.

Едва успел увернуться от неожиданного подзатыльника.

– Ты больной? Иди-ка домой лучше!

Не прокатило…

С трудом удалось переиграть странную ситуацию и продолжить путь к месту назначения.

Вскоре добрались до ресторана «Молодость», который располагался через одну остановку от нашей обители.

Заведение выглядело как уютное, но слегка потертое. Стены были обклеены яркими обоями с цветными узорами, а столы накрыты скромными скатертями, местами уже потерявшими первозданную белизну. Возле небольшого подиума для выступлений стоял старый музыкальный центр, из которого доносились песни в стиле восьмидесятых зарубежного формата.

В заведении был занят лишь один столик. Создавалось впечатление, что ресторан давно должен был закрыться, но последние клиенты упорно не желали расставаться с выпивкой и продолжали засиживаться.

Две особы бандитской внешности изрядно захмелели и весело проводили время. То не мелкие сошки, а люди авторитетные в своих кругах, судя по первому впечатлению. Возле посетителей вжала голову в плечи уставшая официантка. Один из блатных мужиков отчитывал девушку за то, что в закуску, в виде нарезанной селедки, положили свежий лук, который бандит не переносил.

Мы присели за стол.

– Давай мне новый форшмак! Если хоть малейший душок лука почувствую, то будешь потом жрать это дерьмо дыркой изо лба, поняла?

Бандит демонстративно вытащил пистолет Макарова из кобуры и положил возле тарелки с неугодной пищей.

– Д-д-а-а, – заикаясь произнесла официантка, после чего забрала блюдце с рыбой и упорхнула на кухню.

Выдался момент, и мне удалось как следует рассмотреть кредитора. Пузатый мужчина с грубым лицом и татуировками на пальцах, каждая из которых рассказывала свою историю. На широкой груди блестела золотая цепь, переливающаяся в редких огоньках светомузыки, которая будто бы боялась упасть на мужчину. Взгляд был полон уверенности и угрозы, телодвижения – резкие и непредсказуемые.

Друг, с которым вышеописанный блатной проводил время, выглядел попроще. Он чем-то напоминал рыбу-присоску, что плавала за акулой и наслаждалась объедками удачной охоты.

Бандит вернул пистолет в кобуру, загнул татуированные пальцы веером и заговорил:

– А-а. Борзый, ты забыл чего? Или принес чего? А эт че за пацан с тобой?

– Эт мой сын. Решил ему людей показать. Не все же дома чахнуть.

Я пожал руку мужикам и представился Славиком.

– А так я перетереть с Барсиком пришел, – продолжил вещать отец. – Слушай, Пиастр, нам тет-а-тет надо. Ты по-братски пока шкета моего научи чему-то умному, а то совсем жиган от рук отбился.