Я попыталась прикинуть, как мне их можно опередить, не попадаясь на глаза, но получалось, что никак. При этом дышать в затылок бабке тоже не хотелось. Ладно, у леса возьму чуть в сторону и обойду их, электричка ждать не будет. Тем временем колонна спустилась в овражек. Я торопилась, как могла. Спускаясь вслед за ними по тропе, я услышала голоса. Скрипучий старушечий: «Платок-то не сымай, мало ли…» Звучный и красивый голос ей ответил: «Ой, ма, да отстаньте вы, итак света белого не вижу! Устала я!» Мужской же голос причитал: «Девоньки, милые, прибавь ходу, ну!» Этот голос я уже слышала сегодня. Наш всё тот же знакомый Анатолий! С удивлением для себя я поняла, что и старушечий голос где-то уже слышала. «Дочка!» Ну конечно же! Бабка Степанида! Её дребезжание ни с чем не спутать! Как странно!

Голос Степаниды продолжал увещевать, дребезжа и срываясь: «Надень, кому говорят! Вона, давеча неудельную прислал чёрт! Ничто её не берёт, все каналы закупорены! А сколько таких шастает в округе, недалече до беды!»

Перескочив пару досок, переброшенных через ручей, я поднялась на пригорок и заметила, как троица скрылась в лесу. Женщина была без платка и, поверьте, такой роскошной золотистой гриве волос, затейливо сплетённых в объёмную косу, позавидовали бы многие! У леса наши пути разошлись. Я на время позабыла про всё, кроме шарфа и электрички. А вот и он, родимый! Висит там же, где я его и оставила. Теперь можно выдвигаться на станцию.

Уже почти выйдя из леса, я снова наткнулась на своих вынужденных попутчиков. Они стояли на опушке леса лицом друг к другу, образуя круг и подняв правую руку вверх. Ой, мамочка моя! Сектанты! Или сатанисты! Надо удирать, пока не заметили! Вдруг они из буйных? Будешь потом фигурировать в криминальных сводках!

Эх, любопытство! Никого оно до добра не доводит! Я засмотрелась на женщину. Её красота была настолько поразительна, не описать словами! Такие правильные, точёные черты лица! Они приковывали взгляд, завораживали. Понятнее стала теперь настойчивость Степаниды относительно платка. Только зачем же скрывать подобную восхитительную внешность?

А дальше всё стало настолько невероятным, будто в каком-то фантастическом фильме! Воздух между рук у этой троицы стал уплотняться, как бы сгущаться. Затем из этого уплотнения образовался вихрь, который вращался одновременно в нескольких направлениях. Задул сильный пронизывающий ветер и зелёный массив леса всколыхнулся, зашумел. Между ладонями Степаниды, Анатолия и неизвестной красавицы протянулись клейкие серебристые нити. Они стали расходиться, растягивая эти нити. Образовалось нечто, отдалённо напоминающее паутину. Дальше я услышала оглушительный треск позади меня. С тяжёлым стоном падало дерево. Я рванула вперёд, спасаясь от удара ветвей. Потом замелькали кадры: встревоженные лица троицы, повернутые в мою сторону, какая-то липкая серебристая мгла, зелёный пушистый мох прямо у лица, удар и… всё!

В голове прочно засел рой комаров, который надоедливо и монотонно звенел. На фоне этого писка временами будто жужжали шмели, сначала тихо, затем всё отчётливее и громче. Слышимые звуки словно доносилось эхом со дна пустой железной бочки. Я открыла глаза. Звон потихоньку стихал, а мир вокруг обретал былую резкость. Надо мной склонилась бабка Степанида, немного поодаль стояла ясноокая красавица. Анатолий же метался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос.

– Чу, очнулась наша неудельная! – прошамкала бабка.

– Милая, ты как? – заботливо спросила чудесная женщина, присев рядом.

– Ты же должна была проверить всё, чтоб не было посторонних в лесу! – отчаянно причитал Анатолий, обращаясь к Степаниде и хватаясь за голову.