– Что значит – при чем? – сменила тон и мать, – Мне показалось… Да я просто спросила – как она тебе: нравится, не нравится?

– Анька? – Максим успокоился, – Анька – друг. Друг детства. Мам, и давай больше об этом не будем. Я тебя услышал. Если мне кто понравится… в этом смысле… – он изобразил улыбку, – ты узнаешь первой. Обещаю.

– Ну, смотри мне! – шутя погрозив пальцем, заключила мама, – Пойдем. Кормить тебя буду.

Спустившись почти сразу за матерью вниз, Максим сел за стол.

– А где отец?

– Не знаю, – отозвалась мать от плиты, и чуть помедлив, добавила, – Не сказал, когда уходил, – она принесла и поставила перед ним тарелку, – Так спросил? Или хотел чего?

– Да так, мам. Просто.

– М-м, – почему-то произнесла она.

Максим посмотрел на нее и улыбнулся. Даже на мгновение забыл о своих переживаниях – сцена показалась смешной.

После обеда объявилась Анюта. Она постучала. Приоткрыла чуть дверь, спросив для проформы разрешения войти. И почти сразу же впорхнула в комнату, как всегда это делала на протяжении многих лет.

– Привет, Максик. Как дела?

– Привет, – пробурчал он недовольно.

– Хм, и кто это чудище? – она взяла рисунок и стала разглядывать, не скрывая своего отношения к изображенному лицу, – Твоя? Дохлая она у тебя какая-то. Такое ощущение, как будто ее вампир поцеловал, – ее улыбка говорила сама за себя, сообщая, что сказанным Анька весьма довольна.

– Положи на место, – начал злиться Максим, – Тебе-то какое дело до этого?

Анюта бросила лист на кровать и по-свойски забралась с ногами в кресло, совершенно по-домашнему, не задумываясь, как это может выглядеть со стороны.

– Да ладно, забей, – словно бы извинилась она, – Это я так. От зависти. Что тебе дано такое от Бога, а мне нет… а, может, и ей завидую? – с вызовом улыбнулась она.

Максим посмотрел на нее – хотел прокомментировать скрытый комплимент. Но не получилось. Анька, конечно, друг, но то, как она уселась, выходило за рамки элементарного приличия. «Что это? – подумал, – Как в детстве? Без задней мысли? Словно дома? Или… Нет, на Аньку это не похоже. Чтобы она так вульгарно подкатывала?»

– Ань, – он улыбнулся и кивнул взглядом на ее ноги, – Ты что – кадришь меня?

Ее лицо вспыхнуло, и она быстро обтянула коротенькое платьице.

– Извини.

– Да ничего, – усмехнулся, – Мне было приятно.

– Слушай, – перевела Анюта тему разговора, – Я чего пришла: ты завтра во сколько едешь? На первую?

– А что?

– Да в моей чек загорелся. Колодки тормозные. Надо уже менять. Отец завтра отгонит ее в мастерскую.

– Хочешь со мной?

– Ну… Возьмешь?

– Ты даешь, Ань. После того, как спросила… ни за что.

Мгновенное недоумение на ее лице и последовавшая затем улыбка вызвали у Максима смех. Засмеялась и Анюта, заразившись.

Вошла мама с подносом. На нем – две чашки, сахарница и соломенная вазочка с льняной салфеткой внутри, из которой выглядывали края хвороста.

– Вот, – сообщила, – Анечка напекла. Хозяюшка.

– Да ты что? – Максим сделал нарочито удивленное выражение лица, – Анечка?

– А ты бы не выкаблучивался. Лучше спасибо скажи Анечке, – мама отложила в сторону книгу на журнальном столике и поставила туда поднос.

– Спасибо, – продолжил он в том же духе, уже подхватив хворостину и откусив. Но одумался, – Нет, Ань, на самом деле спасибо… От души. Очень вкусно.

– Может, вам еще варенья? Яблочного? Свеженькое – вчера только сварила, – поинтересовалась мама.

Максим посмотрел на Анюту.

– Нет, спасибо, тетя Наташа, – поняла она, что вопрос адресован ей, – Я и чай-то без сахара пью последнее время.

– Ну, как знаете, – сказала мама и вышла.

Анюта встала, взяла чашку и снова уселась в кресло, осмотрительно натянув при этом на коленки платье.