– Стой! – только и успел крикнуть Ростик, но она его не послушалась.

– Амиша, вот ты где! – радостно воскликнул трактирщик и выбежал ей навстречу.

Девочка прыгнула к нему в объятия и снова зарыдала. Маленькие плечики стали вздрагивать, послышался её тонкий голосок, который быстро перешел в детское хныканье.

– Ну-ну-ну, моя маленькая, успокойся, – гладил её по голове трактирщик.

– Ты нам нужен, Матвей! – с неприязнью крикнул ему Овидий и сплюнул на землю. – Надо закрыть ворота.

Трактирщик посмотрел на него, кивнул и пошел в дом, где из открытой крышки погреба высунулась его жена и протянула руки, готовая взять девочку.

В этот самый момент из ближайших кустов с грохотом и треском выпрыгнуло нечто крупное и черное. На миг блеснули желтые клыки. Блеснули и тут же с хрустом погрузились в плоть трактирщика. Волк схватил человека прямиком за лицо и начал неистово мотать из стороны в сторону, стараясь лапой прижать еще сопротивляющееся тело к земле.

Матвей успел уцепиться руками за морду зверя, не позволяя сломать себе шею. Его ноги то подлетали вверх, глухо ударяясь о старые балки дома, то грохотали по земле, поднимая ворох пыли.

Наконец, шея не выдержала и хрустнула. Враз обмякшее тело безвольно повисло над крыльцом. Лампа сейчас же выскользнула из его рук и упала за окно, в одной из комнат.

Волк разжал челюсти, и Матвей, словно мешок, упал на крыльцо. Голова страшно и неестественно запрокинулась и уставилась пустыми глазницами на людей. Глаз у него больше не было, впрочем, как и лица. Оно было изодрано, кожа большими лоскутами свисала вниз, оголяя желтые кости.

Только сейчас до их слуха дошел пронзительный визг девочки, которая так и не сумела попасть в погреб. Она сидела на стылых досках пола, зажав уши руками, и кричала что есть мочи.

Волк вознес к небу свою очерненную кровью морду и сладострастно завыл.

Растимир никогда прежде не слышал волчий вой так близко. В проклятом лесу волки водились, но их было очень мало, и охотились они далеко, в чаще. По дороге до города, между станций из повозки или из окон монорельса этот вой казался необычайно интересным и притягательным. Сейчас же от него стыла в жилах кровь.

Волк выл, широко расставив огромные лапы, и неожиданно много Парро со всех сторон начали прибывать на этот звук. Растимир готов был дать голову на отсечение, что вой служит для них призывом, хотя это и было невозможно. Крысы хлынули черным, копошащимся потоком прямо к телу Матвея.

Первым пришел в себя от увиденного Овидий. Он закричал, сперва неуверенно, как бы пробуждая свою храбрость, затем громче и громче. Наконец, руки стиснули дубину, и он бросился на волка, расшвыривая по пути крыс. Вой оборвался, желтые глаза впились в человека, шесть на холке встала дыбом, сделав его едва ли не в два раза больше. Зверь ощерился и прыгнул.

Овидий ничего не успел сделать, настолько стремителен был этот прыжок. Он повалился в кусты возле забора, хватаясь за разодранную грудь. Волк вернулся на место и вновь завыл.

Было в этом звере что-то сверхъестественное. Его повадки не походили на обычного волка. Его вой, его взгляд были будто человечьи.

Внутри опять завизжала Амиша, затем что-то лопнуло, и в том месте, куда упала лампа, вспыхнуло пламя.

Крысы бросились из дома врассыпную, разнося зловонный запах паленой шерсти, выбегали наружу, расползаясь муравьиными потоками по кустам.

Пламя быстро охватило трактир. Волк стоял недвижим, наблюдая за людьми. Он не нападал, не бежал, но лишь стоял, поднимая пыль беспокойным хвостом. Крика Амиши и других детей уже не было слышно. И лишь когда просела крыша, он одним легким прыжком скрылся во тьме.