– Какой язык?

– Вы говорите на двух языках, – пояснил он. – Один – русский, и второй – общий.

– Здесь все на них говорят.

– Спешу вас разуверить – не все. На общем языке говорят только омни. Есть множество его диалектов, но сайны ни одного из них не знают.

– Что ещё за сайны?

– Средневековая традиция, не берите в голову, – пояснил очередную загадку учитель. – Люди осеняли себя крестом, когда видели то, что не могли объяснить. Кто-то из наших предков дал им за это прозвище. Оно прижилось.

Он решил сменить тему и расспросить их о семье в надежде, что это сможет пролить хоть какой-нибудь свет на их историю.

– Мы жили с бабушкой, – сказал Алек.

– Но она умерла, – продолжила Нина.

– И мы оказались на улице.

– И тут вы к нам пристали.

Брат укоризненно посмотрел на сестру, взглядом дав понять, что стоило быть повежливее.

– Ваша бабушка, она тоже говорила на двух языках?

– Конечно.

– А ваши соседи?

– А соседей у нас не было.

– А как же дом, в котором вы жили? Пустует теперь?

– Нет! Но мы туда ни за что не вернёмся! – Нина стукнула по столу стаканом от газировки так, что пузырьки зашуршали в воздухе.

Джиму Сорланду было понятно, что дети откуда-то сбежали, и ещё было ясно, что оба мастерски врут. В очередной раз за сегодняшний вечер он взвесил все за и против и рискнул предложить детям то, что должен был предложить любой скаут на его месте, – поехать в школу вместе с ним.

Пока Сорланд отправился за второй чашкой кофе, Нина и Алекс обсуждали его предложение.

– Думаю, нам стоит принять приглашение. Вроде он похож на нормального. И с ним нас уж точно не прогонят с вокзала.

– И кормит вкусно, – согласилась Нина.

– Если нам что-то не понравится, – рассуждал Алек, помогая Нине застегнуть куртку и убрать под шапку вновь выбившиеся волосы, – мы всегда сможем снова сбежать.

Что за история? От одной небылицы сойти с ума можно, а у меня таких три!

Рано утром пришла врач, сказала – к вечеру выпишут. Понятно, что не могут меня держать тут вечно. Хотя здесь, кажется, никто не думает, что я здорова.

Домой, конечно, уже хочется. Правда, тут с расспросами больше не пристают, а вот будут ли дома, кто знает.

У мамы глаза теперь всё время мокрые, а папа не может сидеть спокойно, вскакивает, двигает стул по палате. Не знаю, как им помочь. Обещала больше не убегать по ночам. По дням тоже.

Скажу, что книги принесли волонтёры, если вдруг спросят. Не стоит их ещё больше пугать.

Погруженная в свои мысли, Ула сидела на больничной кровати, обняв руками подушку. Перед ней лежал открытый учебник по изучению общего языка, или, как ещё говорилось в пояснительном тексте, Языка Омни. Она уже несколько раз пролистала его от начала до конца и теперь пыталась разобраться в содержании. У этих Омни, был латинский алфавит. Буквы отличались лишь немного, например, над заглавными «дабл ю» висели две точки, а к «уай» цеплялся второй хвост. Ещё Ула нашла сдвоенную «эс», «эф» без поперечины и «о» с длиннющей загогулиной.

Вначале были задания, какие есть в любом учебнике иностранного языка, – счёт до десяти, дни недели, названия животных. В одном из заданий нужно было подставить названия профессий, как рассудила Ула. Правда, она не поняла, почему возле продавца булочками, художника и учительницы нарисовали хорька, жабу и белку. Наверное, в том регионе богатая фауна, решила девочка и продолжила чтение.

Дверь в палату приоткрылась, вошла Арсоль. Уле очень нравилась медсестра, таких красивых и необычных людей она раньше не встречала. В волосы Арсоль вплетала ракушки, говорила мелодичным голосом, а ходила так, словно плыла над полом. Ула стеснялась просить, возможно ли такому научиться или это даётся только от рождения.