Эбби всегда изо всех сил старалась возвести мысленную стену между своей работой и остальной частью своей жизни. Это было нелегко – большинство копов в итоге все-таки позволяли полицейской работе просочиться в нее. В этом-то и основная причина, по которой уровень разводов среди копов настолько высок. Но обычно ей вполне это удавалось.

И вот теперь работа Эбби лоб в лоб столкнулась с ее обычной жизнью, прорвав эту тонкую, как бумага, стену, – настолько жестко и неожиданно, что у нее перехватило дыхание.

Школа Саманты. Место, в котором Эбби бывала десятки раз, подбрасывая туда дочь по дороге на работу. Здание, которое она рассматривала как часть незыблемой и привычной жизненной рутины. Она никогда по-настоящему не обращала на него внимания, что только лишний раз доказывало, что, по ее мнению, оно было совершенно безопасным.

Но в данный момент это место было далеко не безопасным. С завывающими отовсюду сиренами, кружащим где-то над головой вертолетом, фургоном группы быстрого реагирования у тротуара… Она махнула удостоверением, чтобы проехать мимо полицейского в форме, который перекрыл дорогу, перенаправляя движение.

Эбби уже долгое время занималась урегулированием кризисных ситуаций, и все это было частью ее повседневной жизни. Но только не здесь. И внезапно все эти бойцы ГБР в шлемах и бронежилетах, рассредоточившиеся вокруг школы, показались чем-то неправильным, неуместным и зловещим.

Эбби в сотый раз проверила свой телефон. Она уже не раз пыталась дозвониться до Сэм, написала ей: «Ты в порядке?» Сообщение все еще оставалось непрочитанным. Убрав телефон, Эбби припарковала машину и вышла, оглядываясь по сторонам.

Знакомое лицо. Карвер. Что он тут делает? Школа ведь не на его территории…

Тот беседовал с миссис Прэтчетт, замдиректора школы, – худощавой женщиной в сером жакете и длинной коричневой юбке. Эбби быстро подошла к нему, делая глубокий вдох и пытаясь собраться с мыслями.

– Карвер, – произнесла она. Голос у нее прозвучал пронзительно, в нем был страх, который мог услышать любой. – Что тут происходит?

Он повернулся к ней лицом. Несколько лет назад у приемного отца Эбби, Хэнка, случился сердечный приступ. Эбби и ее мама стояли тогда в приемном отделении неотложной помощи и ждали. Когда врач наконец вышел, назвав их имена, Эбби принялась лихорадочно изучать его лицо. Пытаясь понять, написаны на нем плохие или же хорошие вести. За те несколько секунд, прежде чем он сказал им, что с Хэнком все в порядке, она зафиксировала каждую черточку его лица, пытаясь оценить, что те могут значить. Он не улыбался – ничего хорошего это не обещало. Он хмурился – но, возможно, лишь потому, что был занят и с другими пациентами. Губы у него плотно сжаты – плохие новости? Или это просто его профессиональное выражение лица? Глаза его казались усталыми – но, вероятно, это говорило о том, что близился конец его смены.

Теперь Эбби вновь ощутила эту потребность – прочитать выражение лица Карвера, понять, не собирается ли он сказать ей что-то ужасное. В его темно-зеленых глазах отражалось беспокойство, но не откровенный страх. Его каштановые волосы были растрепаны, но он вроде этого не замечал.

– Эбби, – сказал он, – мы все еще пытаемся оценить обстановку. Была стрельба, и, насколько можно судить, стрелявшие – не из этой школы.

– Есть жертвы? – Она хотела, чтобы он сказал, что никто не пострадал. Хотела, чтобы все это прекратилось.

– Мы пока не знаем. Пока что пытаемся перевести всех детей в безопасное место. Как раз это мы и обсуждали сейчас с миссис Прэтчетт.

– Мы собрали всех детей на баскетбольной площадке, – добавила замдиректора. – И сейчас проводим перекличку по системе контроля посещаемости. Недосчитались только четырех учеников.