– Все в порядке? – равнодушный голос Берговица вернул меня в реальность, заставил распахнуть глаза, которые я, оказывается, закрыла, и вспомнить все уроки контроля.

На краю сознания мелькнула мысль, что нужно было решиться на это дома. Снять браслет, проверить дар. Привыкнуть. Но я ее отмела: что толку теперь об этом думать. Вместо этого шагнула вперед, и браслет бесшумно лег на стол перед ящером.

– Я давно не использовала дар, – произнесла, с трудом совладав с дрожащим голосом.

– Насколько давно?

– Это неважно.

Как ни странно, теперь его взгляд заставил сосредоточиться на здесь и сейчас, подхватить контроль и отрезать себя от чувств находящихся в здании и поблизости с ним людей и киронцев.

– Присаживайтесь, – мне наконец-то кивнули на кресло, в которое я опустилась. – И покажите, на что вы способны.

Разговаривать сидя было проще. Совсем чуть-чуть.

Потому что Берговиц поднялся, хотя правильнее было бы сказать, вырос надо мной. Да, в журнале точно не писали о том, что он настолько высокий. Пришлось задрать голову, чтобы смотреть на него. Пиджак обтянул сильные плечи, но несмотря на мощь, ящер двигался как опасный хищник: Берговиц обошел стол и остановился за моей спиной. Легче от этого точно не стало.

– Я ищу достаточно сильного эмпата. Справитесь, будем разговаривать дальше.

– Что я должна сделать?

– Почувствовать чужие эмоции.

– Ваши?

– Нет, – в его тоне мелькнула насмешка. – Мои вы не почувствуете при всем желании.

Я ничего не поняла, но когда прикрыла глаза и попыталась поймать отголоски его чувств, то действительно ничего не увидела и не услышала.

Хм.

С таким я сталкивалась впервые и даже не успела осознать, как к этому отношусь. Отогнала эту мысль, чтобы разобраться с ней потом.

– Начнем с моей помощницы, – уточнил Берговиц. – Приступайте.

Вот это было привычным. Задание от потенциального босса, проверка моей профпригодности. Я послушно закрыла глаза и мысленно потянулась через весь кабинет к киронке, оставшейся в приемной за стеной.

Однажды Беглец попросил подробнее рассказать про мои способности, но у меня получилось очень заковыристое объяснение. Даже спустя столько лет я не могла описать свой дар кроме как «чувствую других». Правда, с органами чувств у него не было ничего общего: я не видела никаких пятен, не слышала звуков, не улавливала смену запаха. Хотя многие люди обладают слабой эмпатией, а некоторые просто наблюдательны, это не имело никакого отношения к наблюдательности. Я просто читала эмоций людей и ящеров, как раскрытые книги. Читала все нюансы, замечала гораздо больше, чем остальные.

Я могла узнать больше, чем человек сам о себе знал.

Мой дар коснулся сознания девушки, мягко окутывая его.

– Поверхностные чувства: усталость, раздражение, скука.

Надо же, а она казалась достаточно дружелюбной. Хотя, думаю со сверхурочными у Берговица устанет кто угодно. Приоткрыла глаза и бросила взгляд назад. В поле зрения попали только носки начищенных стильных ботинок. Ящер стоял возле окна.

– Еще. Смотрите глубже.

Закрывать глаза было не обязательно, но так я могла хоть немного расслабиться. Не чувствовать мужчину за спиной и его взгляд, будто ввинчивающийся между лопаток.

Новые эмоции секретаря не порадовали. Я ощутила их горький, дрянной привкус, как у сгоревшей каши.

– Гнев, скрытая обида. На себя. И… – я на мгновение запнулась, удивленная новой открытой эмоцией. – Невозможность получить желаемое.

– Желаемое? – кажется, в его голосе впервые за наш разговор мелькнула заинтересованность.

– Да.

– И чего же она желает?

Я надавила сильнее и скорее ощутила, чем увидела, хрупкую нить, протянувшуюся от помощницы к Ладиславу Берговицу. Майя хотела своего босса, давила в себе это желание, злилась, но видимо, ничего не могла с этим поделать. Кстати, это было одной из причин, по которой я добровольно заперла свои способности. Читать чувства других – будто копаться в чужом грязном белье. Я ведь почти забыла об этой неприятной особенности.