И пустой разговор прекратился как-то сам собой. Заслуженный старичок не перенес такого пренебрежительного отношения к своей персоне и всему великому и оставил в покое блудливую собеседницу, унося в ладошках и свою обиду на всех этих молодых да ранних, которым только секс в шалашах и подавай. Поэтому мир и погрузился в такую вакханалию, шмыгал он носом, шаркая ногами по блестящему полу, что не осталось у людей ничего святого. Однако, не успел отойти один, как тут же подрулил другой, представившийся журналистом Нервозовым, тут же попытавшийся втянуть ее в «международный конфликт».

– Как вы относитесь к русскому присутствию в Сирии? – задал он свой вопрос, надеясь на откровенность.

– Никак, – последовал скучный ответ. – Вам тоже про шалаш рассказать?

– Вы американка? – журналиста встречные вопросы не интересовали.

– Почти, я русская по корням, как мне сказали.

– Так вот откуда такой отличный русский, вы разговариваете почти без акцента, для иностранцев это редкость даже с хорошими местными корнями.

– Это после того, как головой недавно об дерево стукнулась – «похвасталась» Кэт. – Вот русский и вспомнила, зато почти забыла английский, да он в этой стране и не нужен.

– И поэтому вы здесь, что у вас хорошие русские корни и плохая американская память?

– Бизнес, понимаете ли, – добавила она, – мне нравится здесь бывать. Москва – деловой город, здесь можно хорошо заработать. И знаете, у меня такое ощущение, что в прошлой жизни я жила именно здесь.

– В прошлой жизни, это до аварии, когда вас стукнули по голове? – продолжил он дальше свой допрос

– Понятия не имею.

– В Москве надо быть очень осторожной на дороге, – посоветовал журналист, – неизвестно с кем можно встретиться, сделают виноватой, не заметите. Остерегайтесь больших черных машин, не переваривающих красную мелкоту, надеюсь, у вас была машинка другого цвета?

– Не помню, – отозвалась нехотя Кэт.

Про аварию на Волгоградке не слышали в районе пересечения с Ташкентской?

– Давайте сменим тему, – попросила вежливо она, пока еще вежливо.

– Молодая пара врезалась в столб и заживо сгорела, только венок на столбе и остался от двух жизней.

– Какой ужас, – вздохнула наигранно Кэт. – Вы решили меня доконать?

– Двери заклинило… а тот гад, что их подрезал, только его и видели. Проклятый перекресток. При строительстве проспекта снесли церковь, вот люди и бьются на святом месте. Вас спасло, что вы неслись в авто с откинутым верхом, верно?

– Я вас знаю? – уставилась на него Кэт.

– Не имеет значения, – отмахнулся журналист, – главное, что все теперь знают вас. Вы сами вели машину?

– К сожалению, – кивнула она, понимая, что этот Нервозов от нее уже не отвяжется, пока не выудит из нее все, что ему требуется.

– И не справились с управлением, в результате чего погиб человек, верно?

– Человек в коме, он…

– А вы в курсе, – ответа человек не услышал, – что очень похожи на нашу актрису, которую несколько дней не могут найти днем с огнем.

– В курсе, что похожа, – уклончиво ответила Кэт.

– Похожа или она сама и есть? Вживаетесь в роль миллиардерши, выдавая себя за американку с хорошим русским. Скажите, английский у вас так же хорош или вы его напрочь забыли после аварии?

Вместо ответа Кэт поманила симпатичного приставалу к себе пальчиком и очень тихонечко, чтобы не услышал больше никто посторонний из окружающих, послала наглеца на три самые веселенькие буковки в мире. В глаза не смотрела, была занята уже другим… Появился наконец слегка уже навеселе Альберт, будто специально поджидающий, когда очередное действующее лицо освободит место на сцене уже для более значимой фигуры.