И Иван вовсе не мертв? Чушь! Он тут же отмел эту вздорную мысль. Конечно, в кино и не такое случается, особенно в американских боевиках, но только не в реальной жизни. Иван любил пошутить, но не до смерти же… С другой стороны, мертвым Ивана он не видел, так что можно было предполагать все что угодно. В себя он пришел только уже на набережной. Причем уже не самим собой, а Лапшиным Иваном. Каким Лапшиным? А по паспорту, который якобы нашли в его карманах, но только с испорченной фотографией в документе, по которой узнать Ивана было уже невозможно. Как этот паспорт туда попал, а кто ж его знает, в памяти осталось только кровавое стекло и как пробивали ограждение и, вздымая вверх фонтан брызг, подныривали под волну, после чего сработали подушки безопасности, и стало уже не до наблюдений – вырубило мгновенно!

– Так и будем сидеть в машине перед запертой дверью, ожидая у входа погоды, или все же попробуем ее открыть? – вывела его из задумчивости Эльза.

Погорел опустил стекло и закурил.

– А что, если фильм мне специально подкинули, чтобы я и в самом деле принял все за розыгрыш?

– Типа, подсунули ключик, которым ты и должен будешь открыть крышку следующего ларчика, чтобы еще больше запутаться? – предположила с кривой ухмылкой умная не по годам стервочка.

– Типа этого, – согласился он, – только как бы этот ларчик гробиком не оказался!

– А ты плюнь, не тебя же похитили, – посоветовала она, – вот сами пусть и играют в свои дурацкие игры. Спутай им карты, ты же покойник, искать уж точно никто не будет.

– А Кира?

– А смысл им ее держать в заложницах, если тебя уже нет? Что с трупа возьмешь кроме похорон, в которые самим же и придется вкладываться. Сам же говорил, что ты на нее уже даже свою квартиру переписал, вот пусть и пользуются. Дурой не будет, – хмыкнула она, – не грохнут. Если она же сама все это и не подстроила.

– Рот закрой! – возмутился Погорел. – Ты даже не видела человека, а уже несешь про него всякую чушь.

– Сам закрой, кто привел тебя в это агентство, – кивнула она в сторону закрытых дверей, – а потом книжку подсунул в аэропорту и исчез, не она? А у кого ты фильму эту нашел в квартире, у меня?

– А кто сдал меня ментам? – он щелчком отправил окурок сигареты в окно, – Кто подлил мне в водку калофилинчика, не ты?

– Кло… фелинчика, – поправила его злодейка. – Сама подлила, сама сдала, сама и вытащила! Спасала тебя же для твоей любимой сучки, так что уж я точно не твоя проблема, отхлынь.

– И деньги тоже не ты вытащила у меня из кармана, что я одолжил в ресторане у друга? В ментовке стащили, понятно.

– Дурак! – вскипела Эльза, тряхнув ровной челкой. – Сам ко мне приперся раны зализывать, а я снова виновата! Я тебя не звала, убирайся к черту, я свое отработала и бесплатно катать тебя больше не собираюсь. С таким же успехом, я могу заявить, что ты сам свою Киру и упрятал с глаз долой! Беременную, чтобы только не жениться на бедняжке, вот… Обрюхатил бабу и в кусты, а теперь ищет ее днем с огнем, вытаращив глазки! Только фиг ты ее уже найдешь закопанную в лесу под елочкой, – показала она ему дулю, – не для того сам и закапывал, чтобы откапывать.

Упреки так и посыпались на его седую голову, как и всевозможные предположения его причастности ко всему этому злодейству.

– Про беременность от кого узнала, уж не от человечка ли в очках? – прищурился Погорел, которому уже второй раз тыкали непонятной беременностью его невесты, о чем сам он ни словом ни духом.

– Сама догадалась. Он как нажрется, твой человечек, так много чего хорошего рассказывает, особенно про других. А только я все равно ничего не слышала, свято поклявшись в сохранении тайны исповеди.