– Так тем вредным мальчишкой был ты?! – моему удивлению нет предела! Даже воздух в горле застрял!

Прекрасно помню. Так же, как и то, насколько сильно меня раздражал тот мелкий, лишь от вида которого у меня случались всякие неприятности!

– Я.

– Быть не может! – смотрю ошарашенно на Максима и не вижу ничего общего с тем надоедливым мелким шкетом.

– Только я тебя потом догнал и второй тоже стянул.

– У тебя слабость к бантам?! – возмущаюсь.

Внутри всколыхнулась та самая детская обида на вредного мальчишку. Да я же его терпеть не могла и про себя прозвала Шкетом.

– Определённо, присутствует… – смотрит на меня задумчиво. Даже остановился и я вместе с ним.  – а я-то думал, что избавился от этой слабости ещё в начальной школе. Кстати, возвращаю. – потерпев бант на моей голове, чуть ли не с тоской убирает руку.

– Спасибо. – руками убедившись в целостности бантов у основания косичек, отвечаю парню.

– Ты не поняла. Это те самые. – потеребив за щёки посреди улицы, отвечает он, на этот раз заставляя удивиться.

– Чего?! – восклицаю и тут же озираюсь по сторонам. – Как?!

– А разве ты их не узнала?

– Так ведь столько лет прошло. Я не только банты не узнала. – если уж на то пошло.

– Может быть, их назад забрать? Как товарищей по несчастью? – горестно вздыхает, а в глазах чертята пляшут. – Не узнают нас.  – ещё один показательный горестный вздох.

– Не не не! Ещё и в одиннадцатом классе, испортить свою причёску я тебе не позволю, а бант стащить, тем более! – заявляю категорично! – Хотя, вперёд! Тебе же со мной на сцене выступать!

– Да, не вариант. Если я и сегодня вернусь домой с двумя бантами в руках, мама меня к психологу запишет. Боюсь в моём возрасте, диагноз будет неутешительным.

– Так сильно на тебя в детстве сердилась, а сейчас даже смешно!

Красочно представила Максима с моими бантами у психолога!

– То есть, всё это время, ты действительно меня не помнила?

– А была должна? – сталкиваюсь с его взглядом. – Прости. Это, наверное, потому, что когда вернулась в школу и очухалась от проблем, ты уже вытянулся и стал совершенно другим. В начальной школе ты мне до подбородка не доставал.

– А теперь, наоборот. – улыбается.

– А теперь, наоборот. – соглашаюсь.

Моя макушка в аккурат дотягивается до его плеча. Ни сантиметра выше. Даже стыдно становится, что я не признала в Максиме того мелкого надоедливого мальчишку из младшей школы.

– Может быть, даже хорошо, что ты разделяешь меня прежнего и настоящего.

– Наверное… Мелким ты ещё тем хулиганом был. Не только меня доставал, но ещё и с мальчишками постоянно дрался.

– Да не доставал я тебя! – а вот сейчас, кажется, Максим на самом деле обиделся или смутился, – не разберу.

– Тебе виднее. – неправильно как-то получается. Сейчас же Максим хороший.

– Просто подружиться пытался, – поясняет, – ведь когда подходил просто так, ты отвечала парой слов и возвращалась к своим делам. Обидно знаешь ли, когда ты для кого-то пустое место. – совсем надулся, а мне от шока захотелось сесть, прямо здесь, – на асфальте!

Я ожидала услышать подобные слова от кого угодно, только не от Максима! Не от того, кого обожает вся школа!

Он уж точно, никогда от недостатка внимания не страдал!

– Если я тебя тогда обидела, то извини.

– Сам виноват… – протягивает мне руку и улыбается, так беззаботно, будто и не было только что откровений про детство. – Так: мир, дружба, любовь?

– Ага. – смущаясь, жму руку в ответ. Крепко так, с душой!

Не выпуская моей руки, Максим тянет меня за собой.

– А теперь бежим, а то действительно опоздаем!

– Банты слетят! – пугаюсь. – Причёска растреплется!

– Тогда придётся немного опоздать. – замедляет шаг, но руку всё равно не выпускает.