Она резко втянула в себя воздух, и он тотчас же отвернул лицо от света.

– Какая жалость. А мне так не терпелось услышать ваш нагоняй. Даже и не думал, что у вас так легко вызвать отвращение.

– О, вы не вызвали никакого отвращения. По правде сказать, я даже рада, что вы больше не самый безупречный мужчина, какого я когда-либо видела.

Он снова повернулся и мрачно уставился на нее.

– Рада?

– Конечно. Я никогда толком не понимала, что нужно делать с чрезмерно безупречными мужчинами.

Одна бровь взлетела вверх.

– Что с ними делать.

– Помимо очевидного.

Он склонил голову набок.

– Очевидного.

– Смотреть на них.

– А, – сказал он.

– В любом случае, теперь я чувствую себя куда лучше.

– Потому что я больше не безупречен?

– Вы все еще ужасно близки к этому, но теперь вы уже не самый красивый мужчина на свете, – солгала она.

– Я чувствую, что должен оскорбиться, но как-нибудь это переживу. Исключительно из любопытства – а кто узурпировал мой трон?

«Никто. Если уж на то пошло, шрам сделал тебя еще привлекательнее».

Но он не тот мужчина, которому можно сказать подобное.

– Строго говоря, он занимал трон до вас. Так что просто получил его обратно.

– Буду благодарен за имя, леди Фелисити.

– Как вы назвали его раньше? Моим мотыльком?

Он застыл на мгновенье – недостаточно долгое, чтобы это заметил обычный человек.

А вот Фелисити заметила.

– Я-то думала, вы этого ожидали, – насмешливо произнесла она. – С вашим-то предложением заполучить его для меня.

– Предложение остается в силе, хотя я не считаю герцога красивым. Вообще.

– Не вижу смысла спорить об этом. С эмпирической точки зрения он красавчик.

– Ммм, – протянул он, явно не убежденный. – Скажите, почему вы соврали?

– Скажите, почему вы так хотите помочь мне исправить это?

Он долгую минуту смотрел ей прямо в глаза.

– Вы поверите в то, что я добрый самаритянин?

– Нет. Что вы делали у дома Марвика во время бала? Что он для вас значит?

Незнакомец пожал плечом.

– Скажите, почему вы не верите, что он будет в восторге, став вашим женихом?

Девушка усмехнулась.

– Во-первых, он понятия не имеет, кто я такая.

Один уголок его рта дернулся, и Фелисити на мгновенье задумалась, каково будет увидеть его полноценную улыбку.

Откинув эту безумную мысль, она добавила:

– И, как я уже говорила, чрезмерно красивым мужчинам до меня нет дела.

– Вы говорили не так, – поправил ее он. – Вы говорили, будто не знаете точно, что делать с чрезмерно красивыми мужчинами.

Она немного подумала.

– И то и другое – чистая правда.

– Почему вы считаете, будто Марвику нет до вас дела?

Она нахмурилась.

– Мне кажется, это очевидно.

– Вовсе нет.

Фелисити скрестила руки на груди, словно защищаясь.

– С вашей стороны грубо о таком спрашивать.

– С моей стороны грубо забираться по шпалерам и вторгаться в ваши комнаты.

– Тоже верно. – А затем, по причине, которую она так до конца и не поняла, Фелисити ответила на вопрос, позволив себе погрузиться в досаду, тревогу и очень реальное ощущение надвигающейся погибели. – Потому что я воплощение заурядности. Потому что я не красива, не занимательна, не выдающийся собеседник. И хотя когда-то было невозможно поверить, что я превращусь в старую деву, вот она я, и никто никогда меня по-настоящему не хотел. И я совершенно не жду, что это вдруг случится сейчас, с красавчиком герцогом.

Некоторое время незнакомец молчал, и ее смущение все усиливалось.

– Пожалуйста, уйдите, – добавила она.

– В разговоре со мной вы очень даже выдающаяся.

Фелисити предпочла не обращать внимание на то, что с остальными ее утверждениями он не спорил.

– Вы незнакомец в темноте. В темноте все всегда проще.