– Так вот кто это был. – Я широко улыбнулась. – Как же, как же, видела. И впрямь эффектно.

– Ну так! – Грегори взирал на меня с гордостью.

– А до настойки-то сам додумался?

– Ну-у, не совсем, – честно признался он. – На самом деле идею мне подали. Этот рецептик несколько лет назад один из ваших придумал, из некромантов. Родрик его звали, большой мастак по подлянкам был в то время.

– Знаем, – кивнула я, вспоминая, что именно с этим типчиком любил нас сравнивать Савелий, когда хотел выгородить перед Анхайлигом.

– Слушай, – ведьмак вопросительно посмотрел на меня, – так ты что тоже на пересдачу? Вроде у вашей братии плохих отметок не было?

– Да это не совсем пересдача. – Я вздохнула. – Просто кафедру меняю. По необходимости.

– А-а, тогда ясно, – протянул Грегори. – И как готовность?

– Средне, – я скривилась, – но, надеюсь, вытяну. Жить-то хочется, а если завалю, меня Литиция живьем схарчит. А вы как? Подготовились?

– А то! Смотри. – Он достал из-под балахона почти пустую фляжку и поболтал передо мной остатками пенистой болотной жидкости. – Во, крутое зелье. Выпьешь – ум активируется. Оно у нас так и называется – «Зелье ума». Хочешь?

– Не, – поморщилась я. – Спасибо. Выглядит оно как-то… Ты уверен, что его вообще можно пить?

– Всенепременно! Что ты на вид смотришь? Это старое, проверенное средство, о нем легенды ходят! Говорят, один парень раз пять экзамен заваливал, а потом изобрел это зелье, выпил – и сдал. Ну он, конечно, еще ночью до того потряс свитком из окна, заклиная: «Шара приди», – заговорщицким шепотом добавил ведьмак, – но то слабое заклинание, не всегда помогает. А вот зелье стопроцентно.

– Надо же. – Я растерянно хмыкнула. Грегори в этот момент напомнил мне одного ненормального коробейника. – А что-нибудь менее мистическое и более приближенное к теме экзамена имеется?

– Шпаргалки, что ль? – понял тот. – Так понятное дело, кто ж без них сейчас обходится? Вон, видишь, парень высокий у входа? Он принес кучу шпор, запихав в карман. Представляешь, карман малюсенький, а там помещаются полотна длиной в руку.

– Удобно, – оценила я.

– Какое удобно, Тень, ты что?! – махнул рукой ведьмак. – Как он, по-твоему, их перед комиссией доставать будет? Смотри на меня, вот что счас самое то!

Он провел рукой над подолом балахона, и на, казалось бы, однотонной коричневой ткани стали проявляться мелкие зеленоватые буквы. Грегори воровато огляделся, провел по балахону другой рукой, и буквы исчезли.

– Ничего себе. – Я с изумлением покачала головой.

– Видала? – с гордостью похвастался он. – Три ночи убил на написание шпаргалок. И еще два дня до того зелье видимости и невидимости варил. Ух, рецепт сложный оказался, приходилось в лаборатории на занятиях химичить попутно. Главное, в первый раз почти сделал все и чуть-чуть дозы попутал, так такая хренотень получилась, ужас! Представляешь, на вид – слизистая губка, только пенится, зараза, да еще воняет, как натуральное драконье дерьмо.

– Фу-у. – Этот рассказ определенно что-то мне напоминал.

Кажется, я даже вновь ощутила запах, которым «благоухал» балахон главы ведьмаческого факультета.

– Фу – это мягко сказано! – Грегори фыркнул. – Литиция вылетела из лаборатории стрелой, наши все тоже, даже Грабовский только заглянул и почти тотчас сбежал якобы на экзамен какой-то. Только у Тария выдержки хватило все это убрать. Тарий это ведьмак наш, выпускник, – пояснил он.

– Знаю, – я кивнула, – встречались.

– Ну вот. – Парень вздохнул. – Выговор мне, конечно, сделали, но зато теперь никаких проблем с переэкзаменовкой!

– Да уж, – согласилась я, хотя, учитывая, сколько времени и сил ведьмак убил на составление своей прогрессивной шпаргалки, возникал только один вопрос: а просто выучить предмет было не проще?