СМЕНА ПЛАНА:

ИНТ. ПОДЪЕЗД – СРАЗУ ПОСЛЕ ЭТОГО

Полумрак. Камера приближается к квартирной двери. Крупным планом дверная ручка. На ручку ложится рука Марины. Дверь медленно открывается. Увеличивается щель света между дверью и косяком… Нарастает пугающая музыка… Бац! Крупным планом гневное лицо МАМЫ МАРИНЫ МАРИИ СЕРАФИМОВНЫ (53).

СМЕНА ПЛАНА:

ИНТ. ГОСТИНАЯ В КВАРТИРЕ РОДИТЕЛЕЙ МАРИНЫ – ПОЧТИ СРАЗУ ПОСЛЕ ЭТОГО

Просторная полнометражная комната с большим окном, на потолке лепнина. Старомодная мебель, в углу фортепьяно.

В кресле возле стены ОТЕЦ МАРИНЫ СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ (57), седой импозантный мужчина, но с видом и повадками типичного подкаблучника. Сидит с газетой на коленях и, придерживая одной рукой очки, пристально с укором и сочувствием смотрит поверх них на Марину.

Возле окна, скрестив руки на груди, стоит Иннокентий. Нервно барабанит пальцами правой руки по плечу левой, отсутствующим взглядом смотрит в потолок, что-то чуть слышно насвистывает или напевает про себя.

В центре комнаты Марина, ещё в плаще, опустив взгляд в пол, держит обеими руками скрипку. Напротив Марины Мария Серафимовна, суровая, разгневанная, в домашней одежде, уперев руки в бока.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(Сергею Петровичу, указывая широким жестом на Марину)

Ну! Вот! Полюбуйся!

СЕРГЕЙ ПЕТРВИЧ

(неуверенно, ёрзая в кресле)

Мариночка… Где ты была?

Марина не поднимает взгляд, молчит.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(истерично, визгливо)

Отвечай! Отец спрашивает!

МАРИНА

(поднимает взгляд)

Гуляла

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(истерично, визгливо)

Гуляла?! Три ночи! Ты о нас подумала?!

Марина молчит, взгляд снова в пол.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(возмущённо)

Весь дом разбудила! Позор! Кошмар!

Марина молчит, взгляд в пол.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(кивая в сторону окна)

Это что за машина?!

МАРИНА

(поднимает взгляд)

Сашина. Гоночная.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(возмущённо)

Сашина?! Гоночная?! Ты в своём уме?! Ты где была, а? И главное с кем?

МАРИНА

(в сторону Иннокентия, робкая попытка огрызнуться)

А этот что у нас делает? Обязательно при нём, да?

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(пытается держаться спокойнее, но у неё не получается, срывается)

Во-первых, не ЭТОТ, а Кеша. Иннокентий. Чтобы я больше не слышала этого ЭТОТ! Кеша – друг семьи. Он волнуется о тебе, как и мы с папой. А тебе на нас наплевать!

МАРИНА

(с лёгким сарказмом)

На вас с папой нет.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(не замечая интонации Марины)

А во-вторых… Во-вторых, тебе уже двадцать один год. Некоторые твои подруги уже замужем…

МАРИНА

(фыркнув)

Не понимаю. А он-то тут при чём!

ИННОКЕНТИЙ

(прищурившись, мстительно)

Жирафа в зоопарке видела?

Марина кидает резкий взгляд на Иннокентия.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(удивлённо)

Что такое? Какой ещё жираф?

ИННОКЕНТИЙ

(наигранно смеясь)

Да самый обычный, Мария Серафимовна. Я

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(удивлённо)

Странная идея. Особенно сейчас. Ты же видел эту машину! Это омерзительно!

ИННОКЕНТИЙ

(с наигранным возмущением)

Ужасно! Отвратительно! Позор! Но что бы ни натворила Мариночка, я её всё равно…

(поджимает губы, громко вздыхает и качает головой)

…уверен и вы её тоже любите и… простите.

Мария Серафимовна благодарно и восхищённо смотрит на Иннокентия.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ

Слова не юноши, а мужа!

ИННОКЕНТИЙ

(глядя на Марину, безапелляционно, с металлом в голосе)

А эту машину… Я уверен, эту машину мы больше никогда не увидим.

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

(вздыхая)

Хотелось бы! Как только вспомню об этой обезьяне за рулём!..

МАРИНА

(порывисто)

Это не обезьяна!

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

Обезьяна!

МАРИНА

Нет!

МАРИЯ СЕРАФИМОВНА

Обезьяна!

Марина закрывает лицо ладонями, отворачивается и плачет.

ИННОКЕНТИЙ

(мерзко-ласковым голосом)

Тише-тише! Не надо ругаться. Мария Серафимовна! Мариночка права. Это не обезьяна. Это не просто обезьяна… Это горилла. Уродливая, грязная, лохматая, вонючая горилла. Вот мы и пойдём все вместе в зоопарк смотреть жирафов и… нормальных горилл. А эту гориллу… эту гориллу мы больше никогда не увидим.