Конечно, кое-что из найденного ей пригодилось бы, но идти будет труднее, к тому же ее могут обвинить в воровстве. Поэтому она взяла только еду и масло, завязала мешки, выбралась из оврага и продолжила путь.

До входа в ущелье Тереза добралась еще засветло и поняла, что подняться по нему невозможно, значит, придется ночевать в горах, а завтра идти на восток в поисках дороги на Тюрингию. По словам Хооса, она начиналась с причудливого нагромождения скал.

Девушка надеялась перетерпеть холод, но, когда ноги совсем замерзли, поняла, что нужно разжечь костер; набрала немного веток, сверху положила трут и ударила огнивом по кремню. Трут занялся, но ветки не загорелись, видимо из-за сырости. Тогда она положила сверху ветки посуше, на них – трут и повторила все сначала, опять безрезультатно. Трута оставалось еще на пару попыток, но Тереза решила не делить его, а использовать сразу – вдруг получится.

Она достала пузырек с маслом и полила на ветки. Когда те пропитались, она положила тонкие щепки и кусочек кожи под трут и помолилась, чтобы костер наконец разгорелся.

С третьего удара из кремня, словно по волшебству, вылетели сотни искр, с четвертого трут вспыхнул. Тереза принялась раздувать слабые язычки пламени, лизавшие щепки. В какой-то момент огонь почти потух, но мало-помалу окреп и перекинулся на смоченные маслом ветки.

В ту ночь она спала спокойно, ей было тепло, снились отец, вся семья, мастерская и Хоос Ларссон – благородный, сильный, мужественный. В конце сна она даже его поцеловала.

Незадолго до рассвета Терезу разбудил ливень, и она вымокла так, словно побывала в реке. Укрывшись под ближайшим дубом, она переждала непогоду, но, как только дождь кончился, опять сильно похолодало.

Постепенно тучи рассеялись, и солнце робко осветило гребни гор. Тереза расценила это как знак судьбы. Перед дорогой она помолилась за здоровье отца и мачехи, за упокой бедной лошади Хооса, поблагодарила Господа за подаренный ей еще один день жизни, завернулась в плащ, съела немного сыра и, промокшая, отправилась в путь.

Примерно через три мили девушка начала сомневаться, правильно ли она идет. Дороги превратились в тропинки, которые то исчезали, то появлялись на белоснежном покрывале. Тем не менее она упрямо продолжала брести непонятно куда.

В полдень путь ей преградил бурный поток. Тереза пошла вдоль него, ища, где бы перебраться, и очутилась у небольшого озера. Тут она остановилась, завороженная зеркальной гладью, где отражались ели и другие деревья, похожие на огромное войско, их блестящей крапчатой от снега листвой, журчанием воды и сильным запахом смолы, который вместе с холодным воздухом глубоко проникал в легкие.

А в животе уже урчало от голода.

Зная, что ничего не найдет, Тереза тем не менее сунула руку в мешок и еще раз переворошила все вещи. Потом решила попробовать то, что делают местные ребята: нашла под камнями дождевых червей, насадила парочку на крючок, который соорудила из заколки для волос, привязала его к вытащенной из одежды шерстяной нитке и забросила как можно дальше в воду. Если повезет, она пообедает жареной форелью.

Вдруг в нескольких шагах, в зарослях кустарника, она увидела что-то похожее на большую лодку. Хоос ничего об этом не говорил, но ей было известно, что на таких лодках перевозят грузы. Раздвинув ветки, она забралась в лодку, которая затрещала под ногами. Нос судна при помощи жерди был прикреплен к канату, протянутому между берегами. Наверное, для того, чтобы во время выгрузки и загрузки товаров лодку не унесло течением, подумала Тереза. Не обнаружив пробоин, она решила попытаться снять судно с мели и перебраться на другой берег.