Коридор оказался коротким и привел их к круглому, полусферическому залу с гладкими мерцающими стенами, освещенными лучами солнца, впущенными сквозь раскрывшиеся наверху «лепестки».

Серена осмотрела кажущуюся пустой огромную комнату, когда в дальнем ее конце внезапно что-то вспыхнуло и женщина вдруг услышала голос, который было невозможно забыть.

– Серена!

Женщина замерла всего на секунду, прежде чем медленно обернуться навстречу говорящему с широко раскрытыми от удивления глазами. Хантер увидел у дальней стены мужчину около сорока лет на вид – высокого, гордо расправившего плечи в типичной для военного позе.

– От… отец? – выдохнула Серена, совершенно не ожидавшая увидеть его там.

Хантеру потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что перед ними была искусная голограмма. На какую-то долю мгновения мужчина подумал о том, насколько жестоким было использовать облик кого-то из умерших родственников в какой-то системе идентификации, но промолчал, понимая, что ему стоило держать язык за зубами.

– Ты получила приказ! – громогласно рявкнула голограмма.

Серена ощутила дрожь в теле, но выпрямилась и сцепила руки за спиной, становясь солдатом, а не дочерью, явившейся в мемориал, чтобы почтить мертвых родственников.

– Он был выполнен. – отозвалась она дрожащим голосом.

– Тебе был дан приказ! – снова раздалось от голограммы.

Женщина смотрела на идеальное представление своего отца, смотревшего на нее с привычной яростью и отвращением, и внезапно осознала, что это было чем-то большим, нежели простой копией сознания покойного для проведения ее идентификации. Голограмма испытывала ее, так же, как ее отец испытывал ее каждый день в ее жизни, пока он был жив.

– Я больше не подчиняюсь твоим приказам! Ты мертв! – более уверенным тоном заявила Серена.

– Как ты смеешь перечить вышестоящему по званию? Я дал тебе приказ!

– Тебе бы это понравилось, не так ли? Слепая верность, непоколебимое доверие в тебя и твои приказы… – Серена ощутила поднимавшуюся изнутри ярость. – Не идущий на компромисс, равнодушный к другим, надменный и гордый – в этом весь ты! Ты и твои приказы заставили меня бежать! Из-за твоего протокола я была потеряна долгие годы и неспособна дать отпора!

– Мои приказы были обоснованы, мелкая паршивка! – рявкнула голограмма, скривившись от отвращения.

– Из-за твоего приказа я долгие годы не знала кто я такая! Но как я могу подвергать сомнению твои приказы? Ведь именно ты вырастил меня, чтобы я верно следовала им! Я прекрасно помню урок, как ты отрезал мне палец, когда я украла конфету, когда мне было пять. Ты сказал, что я нарушила твой приказ.

– Я растил тебя воином! – прорычала голограмма, идеально передавая нрав ее отца.

– Ты растил меня последователем! Ты всегда врал мне, делая из меня очередную пешку в твоих политических играх! Не смей мне больше давать приказы, ты, Старый Пердун!

Серена вдруг замерла от внезапно накрывшего ее осознания. Она ощутила, как задрожали ее руки, и вдруг поняла почему она дала эту кличку капитану Саммерсу.

– Немудрено, что я ненавидела капитана, которому я служила все те годы, пока моя память была стерта. Он напоминал мне о тебе! – Серена выхватила свой бластер и выстрелила в голограмму, попав точно в голову изображения.

Дернувшаяся от выстрела голограмма восстановилась в течение секунды, и выражение мужчины сменилось. Теперь этот военный выглядел более спокойным и, даже, мягким.

– Бьешь точно в цель, как всегда, моя дорогая дочь. Я горжусь тобой. Добро пожаловать домой. – сказал ее отец, и голограмма растворилась.

Серена ощутила, как подгибаются под ее весом колени, и рухнула на пол, шокированная теми словами, что сказала ей голограмма.