Бентам плотно сжал губы.

– Мы совершали операции с большими суммами и советовали, как лучше их поместить, но спрашивать, откуда они берутся, было не наше дело. Не правда ли, Бентам?

Бентам степенно кивнул головой.

– Нам доверяли, – продолжал его компаньон, мягко соединяя кончики пальцев, – и мы старались оправдать доверие скромностью и верностью, и только после долгих лет деловых отношений наш клиент высказал нам свою идею, совершенно невообразимую и странную: короче, он считал, что продался дьяволу и что его громадное богатство стало результатом этой сделки.

Я от души расхохотался.

– Что за вздорная мысль! – воскликнул я. – Бедняга! Очевидно, у него что-то было с головой, или, быть может, он употребил это выражение только в фигуральном смысле?

– Не думаю, – возразил мистер Эллис, продолжая сжимать кончики пальцев, – не думаю, чтобы наш клиент употребил фразу «продался дьяволу» только как фигуру речи. Мистер Бентам?

– Положительно нет, – сказал Бентам серьезно, – он говорил об этой сделке как о свершившемся факте.

Я опять рассмеялся, но уже не так громко.

– В наше время люди имеют всевозможные фантазии, – сказал я, – я имею в виду учение Блаватской, идеи византизма и гипноз. Нечего удивляться, если некоторые еще в глупом старом суеверии сохранили веру в существование дьявола, но для вполне здравомыслящего человека…

– Да-а, да, – прервал мистер Эллис, – ваш родственник был вполне здравомыслящим человеком, и эта идея была единственной фантазией, укоренившейся в его в высшей степени практическом уме. Будучи только идеей, она едва ли достойна быть упомянутой, но, может быть, хорошо, и мистер Бентам согласен со мной, что мы упомянули о ней.

– Для нас большое облегчение, что мы упомянули о ней, – подтвердил мистер Бентам.

Я улыбнулся, поблагодарив их, и встал, чтобы идти. Они поклонились мне одновременно еще раз и при этом выглядели почти как близнецы – так тождественно общая практика запечатлелась на их чертах.

– До свидания, мистер Темпест, излишне говорить, что мы будем служить вам, как служили нашему прежнему клиенту, по мере наших сил. Могу я вас спросить, не потребуется ли вам немедленно некоторая сумма?

– Нет, благодарю вас, – ответил я, чувствуя признательность моему другу Риманцу, поставившему меня в совершенно независимое положение перед этими адвокатами. – Денег у меня более чем достаточно.

Они, по-видимому, немного удивились, но удержались от какого-либо замечания.

Потом они записали мой адрес и послали клерка проводить меня. Я дал этому человеку полсоверена, чтобы выпил за мое здоровье, и он с радостью обещал это сделать.

Затем я пошел пешком, стараясь уверить себя, что это не сон и я действительно пять раз миллионер.

Свернув за угол, я неожиданно столкнулся с человеком, оказавшимся тем самым редактором, который накануне вернул мне мою отвергнутую рукопись.

Узнав меня, он сразу остановился.

– Куда вы идете? – спросил он. – Пробуете поместить этот несчастный роман? Мой милый, поверьте мне, что он не годится…

– Он не годится? Еще как годится, – сказал я спокойно, – я сам его издам.

Он отступил.

– Сами издадите! Силы небесные! Да это вам обойдется в шестьдесят или семьдесят, а может быть, и в сто фунтов стерлингов.

– Мне все равно, если б даже мне это стоило тысячу.

Краска залила его лицо, и глаза широко раскрылись от удивления.

– Я думал… простите меня… – запинался он, – я думал, вы нуждались в деньгах…

– Я нуждался, – ответил я сухо, – но не нуждаюсь теперь.

Его в высшей степени растерянный вид вместе с переворотом, поставившим вверх дном мою жизнь, произвел на меня такое возбуждающее впечатление, что я разразился хохотом, дико, шумно, неистово, что, по-видимому, встревожило его, так как он стал нервно оглядываться по сторонам, словно помышляя о бегстве.