Не взирая на запредельные величины температуры, давления, гравитации, плотности, электромагнитного и иного излучений, в этом месте стояла жуткая какофония из звуков всех высот и тональности: бульканье, завывание, клацанье и омерзительные всхлипывания перемежались стонами оргазма и выкриками каких-то неизвестных мне существ. Не менее богатым являлся и видеоряд! Здесь царили Босх, Брейгель и Дали… То, что обязано было летать, находилось на дне, придавленное своей невесомостью! То, что должно было плыть, летало в заоблачных высотах, лишённых как самих облаков, так и любого представления о высоте! Горы росли сами в себя, реки вытекали из подобия деревьев, океаны плазмы метались по всему пространству компактными и злобными очагами огня, накрываемого дождём из ртути и жидких алмазов. Всё куда-то стремилось попасть, просочиться, вылететь, убежать или покатиться, ухахатываясь само в себе от запредельного бреда происходящего. Если где-то в невообразимой бесконечности миров Универсума существовал самый продвинутый дурдом, то именно в него мы втроём и попали! Надо же, как нам дико повезло… Или, взбалмошный создатель всего этого безобразия весьма креативно подготовился к незваным гостям, решив испытать в полной мере прочность их резистентности ко всякого рода смысловым пертурбациям, осложнённым, мягко выражаясь, неблагоприятными физическими условиями, разнузданно безобразничающими внутри этого грандиозного паноптикума.

– Малыш, Серафим, вы как?

– Удивительное зрелище! Такого я ещё никогда не видел! – признался мой сын

– Ну, тебе немногим чуть больше одиннадцати лет от роду, Малыш! У тебя ещё всё впереди… как удивительно прекрасного, так и сказочно безобразного!

– Спасибо на добром слове, отец!

– Всегда пожалуйста, сынок… Как у тебя, Няшка, дела?

– Такого кайфа я в своей жизни не встречал! А ведь, я бывал в гостях у самого отвязного создания во Вселенных – самого Светоча Мироздания! Помнишь его, Смерть?

– Конечно, помню! Его нора-пространство чем-то мне напоминала более двинутый и размашистый вариант приключений Алисы в стране чудес, написанную Льюисом Кэрроллом… безумного башмачника подменяло время, а белого кролика, соответственно, пространство

– Печально… – подытожил свою точку зрения на происходящее вокруг Серафим

– Что именно тебя наводит на это чувство?

– Ты собирался побеждать Тень своей креативностью, которую ты настроил бы за грань адекватности, но, оглянись, Смерть! Разве вокруг нас хоть что-то разумное есть?

– Нет – признался я.

– Тогда, как мы будем со всей этой хернёй бороться?

– Остаётся лишь одно…

– Что именно?

– Импровизировать, Няшка… импровизировать до одури, до умопомешательства врага! Чтобы он требовал пощады, страдая лютым приступом когнитивного диссонанса!

– Ладно… давай найдём этого врага, для начала!

– Нет, Няшка! Пока ещё рано…

– Но, разве он сам не должен был нас обнаружить сразу же при нашем появлении? Я думал, что вся эта какофония устроена именно Тенью для нашего устрашения…

– Нет, Серафим. Мы находимся в естественной среде… Пока нас никто не видит. Дестино обещал мне, что мы останемся неопознанными некоторое время. Нам необходим этот временной отрезок, дабы мы могли с Малышом синхронизировать свои сознания с местными особенностями.

– Как это?

– Я постараюсь синхронизироваться со всеми пространственными проявлениями локальных сил, Малыш попытается договориться со временем, которое здесь очень и очень запутанное даже для моего сына.

– А мне что тогда делать? – спросил Серафим

– То, что ты умеешь делать лучше всего на свете!

– Служить Господу своему?