Варя считала: если упустить обучение ребёнка с самого начала, потом исправить будет очень сложно. Одна коллега посоветовала преподавателя математики — мужчину, который к тому же жил недалеко от центра, где Кеша занимался танцами. Очень кстати, не придётся далеко возить — танцы два раза в неделю, и математикой Дятел может заниматься в те же дни. Удобно.

Но прежде чем приводить к этому незнакомому мужику, пусть и преподавателю, своего брата, Варя решила поговорить с ним сама. И раз уж она нежданно-негаданно сегодня оказалась здесь…

Приятный мужской голос по телефону продиктовал ей адрес и сказал, что можно зайти хоть сейчас. Варя записала всё на бумажке и, изучив в смартфоне карту, обрадовалась: идти всего-то пять минут!

Вот только перед самым подъездом девушке стало плохо. Ерунда, ничего особенного, обычное головокружение. С ней такое иногда случалось из-за перепадов давления, и она давно научилась не обращать внимания на подобные мелочи. Тем более сейчас было понятно, в чём дело, — не ела ведь ещё…

Опираясь на стены, Варя дошла до четвёртого этажа. Пешком — лифт, как в истории Дятла, не работал. И вроде невысоко, но, когда голова кружится, очень уж тяжко.

Отдышалась и достала из кармана бумажку с адресом. Нахмурилась, изучая собственный неразборчивый почерк.

— Вот говорил тебе папа: Варя, учись писать нормально, а не как курица лапой… Блин, ну какая это цифра? Пять или шесть? Ох…

В конце концов Варя решила: ладно, позвоню для начала в пятьдесят пятую квартиру, если не туда попала — извинюсь. Уточнять номер по телефону не хотелось. Что о ней подумает этот уважаемый человек, если он десять минут назад продиктовал ей свой адрес? Правильно — что она идиотка. Не хватало ещё, чтобы о ней так думали.

Поэтому Варя, вздохнув, позвонила в пятьдесят пятую квартиру.

За дверью раздались шаги…

2. 2

***

Илья Берестов никогда не относил себя к хорошим мальчикам. Даже до травмы, полностью перечеркнувшей спортивную карьеру, правильным он не был. Не был, конечно, и неправильным — не пил, не курил, не кололся. Хотел же стать футболистом; какие уж тут наркотики и прочие радости жизни. Но увы, не получилось.

Когда тебе в семнадцать лет вдруг говорят: извини, брат, но Бекхэма теперь из тебя не получится, забудь и даже не думай, — мир переворачивается с ног на голову. Расстройство, растерянность, абсолютная дезориентация… Было не круто, да. Кроме того, как будущий футболист, учился Илья… ну не сказать, чтобы хорошо. Средненько. Пришлось срочно нагонять и так же срочно решать, что делать дальше.

Смешно сказать, как Илья определил свою судьбу. Записал на бумажках более-менее понравившиеся ему вузы с профессиями, закинул в кепку, перемешал, закрыл глаза — и вытащил.

Вот так он и стал юристом. Повезло: когда начал учиться (поступив, признаться, не без труда), осознал, что всё не так уж и плохо. Футбол, конечно, лучше, но и юриспруденция тоже ничего.

Произошедшее не могло не оставить след в его душе. И Илья, усмехаясь, признавал: натоптали там основательно. Крепкий, красивый парень, и вдруг в одночасье — почти инвалид. Кого угодно пробило бы.

Берестов стал жестче, циничнее. Благо и профессия способствовала: мягкотелый юрист — плохой юрист. И по-прежнему до крайности привлекательная внешность, и куча девчонок, крутившихся вокруг него даже несмотря на травму. Неинтересно и скучно.

А потом Илья ухитрился подцепить от одной дуры интимную болячку и с тех пор — было это лет пять назад — здоровьем своим ради случайных связей не рисковал. Потому предпочитал не искать себе одноразовых девочек в ночных клубах, где таковыми можно хоть грузовой вагон забить, а заказывать у проверенного «поставщика».