– Три дня! -он подошел к доске с на рисованным на ней силуэтом Аккуратиста. – Три дня и ни хуя. – сказал Сиротин уже тише. Он усмехнулся. – стишок получился. – Опера тоже усмехнулись на всякий случай, но весело в кабинете не было никому.

– Серый, – смело заговорил Брагуца. – может мы, вообще, не того деда ищем?

– В смысле? – спросил Курбатов. – Как не того?

– Ну мы ищем нормального деда, а вдруг он не такой? – продолжил Вован.

– Вова, а ты можешь так говорить, чтобы хоть один из нас тебя понял. – раздражено сказал Сиротин. – он тогда другим объяснит.

– Ну может это бомж. Бухарь. Где-то лежит, ну я не знаю, на чердаке, в подвале, синий, как слива. Аккуратист ему алкашку подливает, поддерживая в нужном состоянии до вторника. А во вторник поднимет, мотивируя пивом, и доведет до рельс.

Снова тихо стало в кабинете. Сиротин ладонями растер виски и подошел вплотную к Брагуца.

– Вован. – он положил руку на плече другу. – Я всегда в тебя верил. Ты молодец. Но почему ты тормоз такой, а? Ты чего раньше молчал?

– Да я это только сейчас придумал. – по-детски смутившись сказал Брагуца. – Испугался, когда ты ручку об стену разъебал.

– Надо чаще тебя пугать. – капитан хлопнул в ладоши. – так, офицеры, работаем по алкашам. Ищем их опять рядом с поездами. Синяки на длинные дистанции не ходят.

– Начальник, – не смело заговорил Курбатов. – давай завтра. Я семью уже три дня только спящей вижу.

– Ну да.-поддержал его Скороходов. – к тому же, пока мы по адресам определимся, пока по ним разъедемся все городская синь уже в анабиозе будет. Говорить будет не с кем. – уточнил он.

Капитан посмотрел на своих бойцов. Парни действительно были измотаны.

– Ладно, отдыхайте. – пожалел их Сиротин. – Я пока адреса для вас на завтра подготовлю.

– Серега. – сказал Скороходов. – тебе бы тоже отдохнуть.

– Вот поймаем Аккуратиста, отдам его вам с Вованом на растерзания, и тогда пойду набухаюсь и спать упаду минут на тысячу. – ответил капитан. – сейчас всем домой отдыхать. Завтра ищем бомжа.

Сиротин снова спал в кабинете. Звонила жена, беспокоилась. Звонила несколько раз. Последний раз часа в два ночи. Сергей ее успокоил, работаю, мол, все нормально, поел, на кофе держусь. Но по оперски, прочитал ее беспокойство, как «а там не на бабе ли какой работаешь, дорогой?». И значит ревнует. И значит все еще любит. И тепло стало внутри. На диван он упал около четырех утра.

Подчиненные его разбудили, шумно войдя в кабинет. Капитан вскочил, растирая заспанное лицо, и, почему-то, закашлялся.

– Здоров, начальник, – за всех поздоровался Брагуца.

Сиротин молча кивнул в ответ и посмотрел на настенные часы:

– Чего опаздываем? – заспанным голосом спросил он.

– Сводку у дежурного проверяли, – опять же за всех ответил теперь Скороходов.

Сиротин встал с дивана, пошел и сел за свой стол.

– Так, офицеры. – он, как обычно растер виски ладонями. – здесь план работы на каждого на сегодня. – указал на стопку листков на своем столе. – разобрали, прочитали, есть вопросы-задаем. – он посмотрел на Курбатова. – Саня, кофе намути по-братски.

– Да без базара. – ответил Курбатов и пошел к кофеварке.

– А кто-нибудь Ворошилова живым видел? – вдруг спросил капитан.

– Видеть не видел, но говорить говорил. – читая свои бумажки ответил Скороходов. – Вчера днем я ему звонил. Он все по околоткам бегает. Работает.

На короткое время в расположении убойного отдела стало тихо, только урчала кофеварка, закипая. Сиротин отходил ото сна, его опера вчитывались в бумаги, над которыми он работал ночью. Тишина, шепот кофеварки, запах кофе, ветерок августовского утра сквозь приоткрытое окно отогнали все злое от Сиротина так, будто мама по голове погладила.