– К чему эта рисовка, к чему… Он просто хочет доказать, что недаром получил у «халатников» свои кресты.

В это же самое время наиболее простодушная и наиболее проницательная часть армии (ребенка и солдата – не надуешь) относилась к опальному герою совершенно иначе. Она отдавала ему справедливость и в молодом орленке, только что еще расправлявшем свои сильные крылья, уже угадывала будущего гениального полководца… Я помню, раз мы шли вечером по лагерю близ Журжева. Из одной tent-abri [Военная палатка, открытая с двух сторон] раздавался говор. Вдруг послышалось имя Скобелева.

– Постойте… Это очень интересно узнать, что обо мне говорят солдаты.

– А если бранятся?..

– Тем лучше… Это хороший урок. Вы не думайте. Солдаты очень проницательны при всем своем простодушии… Это такие нелицеприятные и неумолимые судьи!.. Несмотря на то, что этих судей держат в ежовых рукавицах.

– Да и дерут даже!

– Только не у меня! – вспыхнул он. – Я скорее расстреляю солдата, чем высеку его. Нет ничего более унизительного!

А в палатке действительно шел разговор о генералах.

– Нет, брат, Скобелев это настоящий… Он, брат, русской природы. Он что твой кочет красуется.

– Ну, уж и кочет.

– Известно. Храбрее кочета птицы нет. Ты видал, как кочеты дерутся… Они, брат, это ловко… И нарядные же… Кочет, брат, никого не боится. Потому он и красуется… Петух, брат, зорок – он свет сторожит!

– А наш-то? – И при этом солдат назвал своего генерала.

– Наш – дудка.

– Как – дудка?

– А так… Возьми ее кто хошь, дуди с одного конца, а с другого она разговаривать будет… Настоящая дудка. А ен, брат, петух… Петух свет любит, как свет увидит, сейчас и кричит, и всех разбудит…

В другой раз поздно вечером пришлось нам идти по Зимнице.

Опять послышался отрывочный говор, солдаты ссорились с жидом-кабатчиком.

– Вот ты сидишь при всей своей глупости, а мы пойдем да Скобелеву и скажем.

– А и что мене Скобелев?

– Скобелев… Ты думаешь, он спрашиваться станет.

– И чего же он мне сробит?

– Возьмет тебя, да и под расстрел, чтобы ты православных воинов не грабил.

– А плевать я хочу на вашего Скобелева! – разозлился жид.

– Ты – плевать… Ах ты, подлое семя!.. Да ты знаешь, кто Скобелев – то?

И началась баталия… Солдаты от слов перешли к жестам, послышался гвалт избиваемого еврея…

– Нет, брат, мы за Скобелева постоим… Он нас в обиду не даст, а уж и мы его не оставим… Будь спокоен!

И для вящего спокойствия Израиля они уже совсем набросились на него.

Разумеется, М.Д. не похвалил солдат за самоуправство в этом случае, как и потом он с негодованием относился ко всякому самосуду.

Мне поневоле приходится писать отрывочно. Это не биография, а воспоминания; их никак не подведешь под одну систему. Нужно разбрасываться, рассказывать, перескакивать с одного на другое. Говоря об отношении Скобелева к солдатам, нельзя упустить того, с какой настойчивостью он развивал в них чувство собственного достоинства. Он в этом отношении гордился ими – и было действительно, чем гордиться. Я не могу забыть одного случая, когда Скобелев остановил любимого из своих полковых командиров, ударившего солдата.

– Я бы вас просил этого в моем отряде не делать… Теперь я ограничиваюсь строгим выговором – в другой раз должен буду принять иные меры. – Тот было стал оправдываться, сослался на дисциплину, на глупость солдата, на необходимость зуботычин.

– Дисциплина должна быть железной. В этом нет никакого сомнения, но достигается это нравственным авторитетом начальника, а не бойней… Срам, полковник, срам! Солдат должен гордиться тем, что он защищает свою родину, а вы этого защитника, как лакея, бьете!.. Гадко… Нынче и лакеев не бьют… А что касается до глупости, солдата-то вы их плохо знаете… Я очень многим обязан здравому смыслу солдат. Нужно только уметь прислушиваться к ним…