– Отец, за то, что исцелил меня, благодарен безмерно, но, – тут игумен понизил голос, – чует душа моя смерть близкую. Коли и вправду Царь Небесный приберет до срока, не дай сгинуть этим святыням праведным. Сдается мне, что в нашем монастыре их уже не уберечь. Антихристовы прислужники не дремлют. Весть до меня дошла, будто подписано новое приказанье: все староверческие обители порешить, как таящие угрозу духовному единству народа. Думаю, надобно спешно готовиться к уходу на восток за бугры Уральские, за реки Сибирские, в блаженный Байкальский край. Там, по слухам, находится утраченный человечеством Рай, ибо сказано в пророчествах: «с востока совершится Второе пришествие Господа Исуса Христа на землю». На той окраине немало уже нашего брата осело. Лишь в тамошней глуши и возможно уберечь реликвии древние, многоценные и сохранить чистоту нашей веры в первородном состоянии до явления славного Христа Спасителя…

В монастыре у нас разный люд, но в ком я уверен, так это в Федоре и его сыне Маркеле. Доподлинно знаю, что отец Федор семь попов к нам привел. Не убоялся он ни закона «О наказаниях», ни ссылки в Сибирь, ни каторжных работ. Ежели что, он меня заменит, а Маркел с людьми особо верными и стойкими в Сибирь пусть отправляется… Да и на Никодима твоего, я думаю, положиться можно. А дабы не угас огонь веры нашей, надобно обосноваться и жить им там не по монастырскому уставу, а по мирскому – семьями, но в жены чтобы брали девиц из единоверцев. Коли удастся той общине первородную чистоту православия и ее святыни бесценные сохранить, то, может статься, в ней и явится в свой срок на землю Христос Спаситель. То будет славный день всеобщего воскресения и освобождения от рабства тления.

Прошла неделя. После полнощной службы, когда иноки читают в своих кельях по несколько сот молитв и творят неустанно поклоны, Варлаам, проживавший в боковушке подле покоев настоятеля, был разбужен невнятными, но требовательными голосами. Почуяв неладное, старец бросился к выходу, но дверь не отворялась. Он принялся стучать и звать на помощь. Наконец на шум прибежали монахи. Они с удивлением обнаружили, что дверь в келью Варлаама подперта снаружи колом. Еще больше они изумились, когда освобожденный старец, ни слова не говоря, бросился прямо в покои игумена. Зайдя следом, монахи при свете свечей увидели преподобного Константина бездыханно лежащим на полу, залитом кровью. Рядом валялся топор. Ящики в столах выдвинуты, повсюду в беспорядке разбросаны вещи, бумаги.

У старца перехватило дыхание. Мелко крестясь, упал он на колени подле убиенного и зарыдал:

– Господи, прости меня, грешного! Не уберег богомудрейшего человека, а ведь он ведал, предупреждал!.. Господи, образумь извергов, сгубивших его, муками вечными в геенне огненной!..

Панихида по усопшему длилась сутки. Положив семипоклонный начал и отпев «вечную память», погребли отца Константина в одном ряду с могилами предшествующих настоятелей монастыря. На надгробном камне высекли:

«Раб Божий Константин.

Он жил во славу Божию.

Кто добром помянет – того Бог не забудет».

Душегубов князя, скрытно проникших в монастырь, так и не изловили. Обнаружили только веревку, свисавшую с монастырской стены наружу, в сторону глухого леса.

На следующий после погребения день Варлаам призвал Никодима. Долго вглядывался он в очи воспитанника и, подчеркивая важность момента, положил руку на его плечо.

– Сын мой, место здешнее, прежде крепкое, теперича раскрыто. Того и гляди царевы прислужники заявятся. А в монастырских тайниках хранятся многие реликвии, и в их числе святыня старой веры – икона Святой Троицы древлего письма. Не сохранить нам их здесь. Выведают, сожгут либо разграбят. И веру нашу в чистоте здесь уж не сберечь. Обложили кругом антихристы. Одно спасение – вывезти святыни в безлюдный Забайкальский край, почитателям истинного благочестия давно полюбившийся. Так великомученик Константин перед страшной своей кончиной завещал. Готов ли ты, чадо мое, сообща с сотоварищами исполнить дело сие многотрудное, аль не зрел еще? – Варлаам испытующе всматривался в лицо ученика.