Снова мелодия убыстрилась, скелет закружился в неистовстве, словно сама Смерть танцевала на останках побеждённой Жизни. Тут мелодия резко повисла в воздухе, словно человек вскрикнул перед падением со скалы. И ещё раз. Что-то изменилось, скелет уже не выглядел таким радостным. Снова два вскрика. Внимание зрителей привлекла побеждённая девушка, которая из последних сил протянула тонкую руку к лежащему на полу кинжалу, по-видимому, обронённому скелетом в порыве безумной радости. Заметив движение девушки, скелет протянул было руки к ней, но по какой-то причине не мог коснуться её, словно наталкивался на невидимую преграду. И опять два вскрика. Музыка, подобно девушке, из последних сил пыталась продолжиться, пока она заносила кинжал. Скелет закричал и в этом крике было столько злобы, столько гнева и ненависти, что почти все зрители прильнули друг к другу, как если бы этот крик банши мог унести с собой их жизни.

Кинжал жадно вонзился в грудь девушки, и она упала бездыханная, но с победной улыбкой на губах. В то же мгновение подле неё рухнул и скелет. Всё стихло. Все застыли, не в силах сбросить с себя оцепенение. Артисты не шевелились. И в этой абсолютной тишине раздались громкие хлопки. Это был Люмьер, и его аплодисменты разбудили присутствующих. Зал взорвался овациями. Фигуры вышли из оцепенения и выстроились в линию для поклона. Скелет живо вскочил на ноги и помог подняться девушке – такой странный контраст в сравнении с недавней их битвой! Они поклонились и разошлись в разные стороны.

Оркестр теперь наигрывал нежную успокаивающую мелодию. Гости, всё ещё находясь под сильнейшим впечатлением, старались передвигаться небольшими группами и живо обсуждали номер. Время от времени из разных концов зала раздавались взрывы смеха, в котором слышалось облегчение от того, что всё закончилось. Для Селии подобное настроение толпы было ново. Она взглянула на Люмьера, который тоже наблюдал за гостями, и на тонких губах его время от времени появлялась смутная улыбка.

– Я вижу, князь, вас тоже впечатлил этот номер, – заметила Селия.

– Признаю, миз Кроуфорд, это на ступень выше того, что я ожидал увидеть. В этом совершенно точно была идея, – он кивнул в сторону гостей, – даже наше возбуждённое светское общество это подтвердит.

– Как думаете, это и была Дева-Смерть? – почему-то полушёпотом спросила Селия.

– Нанести такой грим мог кто угодно из труппы, – возразил Роган. – Но не исключено, что ты права.

– К слову, сценка, которую они изобразили, достойна сюжета картины, – задорно улыбнулся Люмьер. – Поражение, которое на самом деле является победой. Важность принятия человеком смерти. Что скажете, Кроуфорд, вам так не кажется?

– Знаете, а это и правда отличная идея, – задумчиво уронил Роган. – Нужно будет испросить разрешения у Девы-Смерть.

– На что?

Люмьер, Роган и Селия обернулись на голос. Перед ними стояла Дева-Смерть собственной персоной.

Девушка с лицом черепа весело сверкала бледно-зелёными глазами на художника. В чёрном мужском костюме-тройке и ботинках до колена на шнуровке она выглядела в своём роде представительно, но её маленький рост и длинные, почти до самой поясницы волосы придавали ей вид ребёнка, играющего во взрослого.

– Ох, я… – потерялся Роган, – я, то есть, князь предложил…

– Бросаете меня на амбразуру, Кроуфорд? – с шутливым вздохом осведомился Люмьер и обратился к Деве-Смерть. – Я прошу простить моего друга, по всей видимости, он до сих пор находится под большим впечатлением от вашего performance macabre2.

– Я рада, значит, номер удался таким, как я его представляла! – рассмеялась Дева-Смерть. Селию поразил неожиданно завораживающий голос, хоть и не лишённый некоторой грубости в интонациях. – Вы, наверное, и есть Роган Кроуфорд, сэр?