– Они осквернили священную обитель Бога! Они убили братьев! Они подняли руку на достояние самого Христа и заставили Господа пролить слезы! Отомстите за Него! Никакой пощады!

Стоявшие рядом лучники разминали пальцы, облизывали губы и присматривались к врагу, который, похоже, наступать не собирался.

– Перебейте их всех, – взвизгнул приор, – и Господь благословит вас за это! Благословения прольются на вас дождем!

– Они хотят, чтобы мы их первые атаковали, – сухо заметил брат Михаил, несколько смущенный избыточной пылкостью своего приора.

– Ага, – сказал лорд Аутуэйт, – и еще шотландцы думают, что мы будем атаковать верхом. Видите пики да алебарды?

– Они хороши и против пеших, милорд, – возразил монах.

– Верно, верно, – согласился лорд Аутуэйт. – Ох и мерзкие штуковины эти пики. – Он нервно перебирал стальные колечки своей кольчужной рубахи и очень удивился, когда одно из них отцепилось и осталось в его пальцах. – А Уилли Дуглас мне и вправду нравится, – продолжил старый вояка. – Мы, бывало, охотились вместе, когда я был его пленником. Помнится, затравили у него в Лиддесдейле матерого вепря. – Лорд нахмурился. – Но чего же противно звучат эти барабаны!

– Так мы будем атаковать их? – спросил, набравшись смелости, молодой монах.

– Боже мой, нет. Очень надеюсь, что нет, – ответил лорд Аутуэйт. – Вон их сколько, куда ж нам идти в атаку? Нет уж: наше дело держать позицию и ждать, когда нападут шотландцы.

– А если они не нападут? – спросил Томас.

– Тогда им придется убираться домой с пустыми карманами, – ответил лорд Аутуэйт, – а им такой исход не понравится. Совсем не понравится. Шотландцы ведь явились сюда только затем, чтобы пограбить англичан. За это они, кстати, нас и не любят.

– Не любят англичан? Потому что они явились сюда пограбить? – Ход мысли его светлости был Томасу совершенно непонятен.

– Шотландцы нам завидуют, молодой человек! Просто завидуют. У нас страна богатая, а у них бедная, а мало что на свете может так раззадорить бедняка, как чужое богатство. У меня в Уиткаре есть сосед, которого я всегда считал вполне разумным человеком. Но когда я угодил в плен к Дугласу, он устроил засаду и попытался отнять у моих родных монеты, собранные мне на выкуп. Представляешь? А все дело в зависти. Он был беден и, оказывается, смертельно мне завидовал.

– А сейчас, милорд, он, надо думать, мертв? – предположил Томас.

– Боже мой, вовсе нет, – с укором ответил его светлость. – Жив-живехонек, сидит себе в темнице под башней моего замка. В самой глубокой темнице, вместе с крысами. Время от времени я швыряю туда монеты, чтобы напомнить ему, из-за чего он там оказался.

Лорд Аутуэйт привстал на цыпочки и устремил взгляд на запад, где холмы были выше. Он высматривал шотландских ратников, движущихся в обход, чтобы напасть с юга, но никого не увидел.

– Его отец, – сказал он, имея в виду Роберта Брюса, – не стал бы торчать на гребне да попусту ждать. Нет, он велел бы своим людям зайти с флангов и нагнать страху Господня на наши задницы, но этот щенок не в него. Не знает он своего дела, ох не знает! Сразу видно, человек не на своем месте.

– Не на своем месте, да при большом войске, – проворчал брат Михаил. – Он полагается на численное превосходство.

– При такой уйме бойцов это, возможно, не так уж и глупо, – признал лорд Аутуэйт и перекрестился.

Теперь, разглядев как следует разделявшую две армии местность, Томас понял, чем молодой король Шотландии, расположивший свои силы чуть южнее поваленного драконьего креста и сожженных хижин, заслужил столь нелестную оценку его светлости. Мало того что из-за узости гребня шотландцы не могли расширить свой фронт и обойти численно уступавших им англичан с флангов, так еще и все это неудачно выбранное поле боя перегораживали плотные живые изгороди из терновника и по меньшей мере одна каменная стена. Никакая армия не могла пойти в атаку по такой местности, сохранив при этом целостность своего строя, но шотландский король, похоже, был уверен, что англичане нападут первыми. Его люди выкрикивали оскорбления в надежде спровоцировать атаку, но ряды англичан оставались неколебимыми.