– Шалить заставляешь. Проходи. Я оденусь, и пойдем. – Не его это дело, людские проблемы решать. Созвездия, галактики, сверхновые звезды. А люди? Мелкотравчатость какая-то. Родители удружили, засунули на эту планету. Привык он к ним, к людям. Вот и возись теперь.

Они заезжали на территорию госпиталя.

– Павел Павлович, в операционной сразу буду смотреть. Время поджимает. – Заявил Роман. – Я возле вас в операционной посижу. Ты мне стульчик поставь. Я по ходу подскажу.

Роман мог увидеть любого, кто был на грани жизни и смерти. Чувствовал дыхание, биение пульса.

– Ладно. Я в твоих фокусах не разбираюсь. Сделаю. Лишь бы помогло. – Талант врача дает надежду, а не гарантию.

Больного быстро подготовили к операции. Проводить ее должны Павел Павлович и Константин. Роман в уголочке присел на стул, костыль приставил к стене. Несколько метров до операционного стола.

– Готовы, врачеватели? Приступайте. – Велел Роман. Все, что нужно было перед мысленным взором. Не надо чутких приборов контроля, яркого света операционной.

– А ты, Роман, не посмотришь? – У Павла не было опыта в подобных ситуациях. Как поможет Роман не представлял себе.

– Нет. Я все отсюда вижу. Начинайте. У парня времени осталось мало. Я его подержу для вас на этом свете. Часы судьбы отсчитывают минуты.

Павел Павлович обернулся взглянуть на Ромку. Тело шамана застыло. Лицо окаменело. Застывшие глаза потухли, потом загорелись страшным желтым светом.

– Пора, – проговорили окаменевшие губы Романа.

В мозг Павла Павловича ударила волна чужого вторжения. Четко, до боли, главный хирург видел план операции. Каждую деталь. Руки были его и чужие в тоже время. Бригада хирургов работала слаженно. Пот застилал глаза Павла, ноги подгибались. Роман постоянно торопил: быстрее, еще быстрее. Константин, операционные сестры и Павел Павлович работали в сумасшедшем темпе. Не человеческом. Их держала чужая воля. Последний шов Павел Павлович наложил, когда за окном было позднее утро. Там давно начался рабочий день.

– Все, – сказал он. – Закончили. Больного в реанимацию.

– Подожди, – остановил врача шаман. – Сестры в коридор. Клава, кликни дежурных из солдатиков. Я скажу, когда можно будет зайти.

В госпиталь для помощи направляли наряд солдат, помочь помыть полы, расчистить газоны или перенести какие тяжести. Каждый день новые дежурные.

– Рано в реанимацию, – обратился Ромка к Павлу и Косте. – Я немного поработаю. С вас довольно. Отойдите.

Павел Павлович неуверенно отошел от операционного стола. Рома подошел к больному, протянул руки. Ощутил в ладонях жар. Несколько раз провел над телом открытыми ладонями. Голубое сияние облаком соскользнуло с пальцев. Окутало тело летчика. Несколько минут сияние сохранялось. Роман отвел руки, сияние погасло. Павел Павлович подошел к столу. Свежие раны на теле затянулись. Для Константина все действия Романа были странными. Само его присутствие на операции – нарушение всех правил. Но он безгранично доверял своему учителю, Павлу. Операционные сестры верили в золотые руки главного хирурга. Сама мысль перечить Павлу Павловичу в этом отделении казалась святотатством.

– Вот сейчас, Павел Павлович, можешь в реанимацию везти удохлика. – Слово «удохлик» отчего-то нравилось Роману. Он награждал им тех, кто нуждался в заботе и уходе. В сочувствии. Нежное слово.

Больной открыл глаза.

– Где я? Что со мной? – Произносит с хрипотцой. Осматривается, пытается понять, что произошло.

Конец ознакомительного фрагмента.