Родная комната в доме Леона. Данька подошел к окну, распахнул его, впуская свежий воздух, несущий запах моря и южного тепла. Он чувствовал, как за домами плещется море. Знал, в гавани ждет его «Скиталец». Здесь все его родное, даже облака в небе. Обвел взглядом свою комнату. Все родное и знакомое. И стол, который он поставил ближе к окну. Большую часть дня он в тени. Стулья возле стола. Тумбочка с кувшином и тазом для умывания. Массивный комод, где он хранит одежду. Большой кованый сундук. Это постарались Хуан и Леон. В этом мире матросу просто необходим сундук. Хуан начистил это чудовище до блеска. Кровать, заправленная периной. Трясти ее не самое легкое занятие, но…. Данька прислушался. В доме тихо. Неужели все разошлись. И капитан Свен уехал. Данька вышел в коридор. Подошел к комнате отца. Прислушался. Тихо. Возможно, тот в столовой. Данька пошел туда. Заглянул в приоткрытую дверь. Капитан сидит возле стола, развалившись на стуле. Закинул руки за голову, прикрыл глаза и улыбается.

«Что ты задумал, капитан?» – Гадает Данька. – «Что ты планируешь? Но спрашивать, правда, капитан бессмысленно. Ты не скажешь. Такой ты у нас таинственный капитан. Ладно, сейчас не время спрашивать». Данька вошел.

– Папа, я вернулся. – Он был готов прыгать от радости.

Капитан открыл глаза.

– Даня, ты вернулся. Ну, как? – Свен с надеждой смотрит на сына. Он такой славный, такой умный. Его должны принять в этот задрипаный институт. Там просто не может быть никого лучше его мальчика.

– Папа, меня зачислили! – Почти выкрикнул Данька. – Зачислили.

– Молодец! – Свен вскочил на ноги, подбежал к сыну. Обнял его. – Молодец, парень. Я знал, верил, что тебя зачислят. Ты же самый лучший.

– Пап, там были не плохие ребята и кроме меня, – начал как бы оправдываться Даня.

– Нет. Нет, – смеялся Свен, – ты все равно лучший. Кого зачислять, если не тебя, сынок. Проходи, садись. Рассказывай. Рассказывай, как это было.

Даня сел на стул. Напротив сел отец. Мебель тут крепкая. Такая в большинстве домов. Все делается на многие годы. У Свена мебель сделана хорошими мастерами. Стулья с резными ножками и спинками. Шкафы для посуды украшены накладками из светлой древесины. И стол при всей своей массивности выглядит почти воздушным.

– Давай, Даня. – Капитан ждет, когда сын расскажет ему обо всем.

– Все было, как обычно. – Заявил Данька. Он не мог сразу сообразить с чего начать рассказ.

– Как обычно, Дэн. Я же не знаю, как обычно. Рассказывай. – Велел капитан.

Дэн задумался. Потом начал.

– Я стоял в коридоре. Ждал своей очереди. Если честно, я струхнул. – Дэн покаянно наклонил голову на левый бок.

Свен рассмеялся.

– Боцман, ты испугался? Тот, кто лезет в бой впереди всех, боится? – Свен отлично все понимает. Многие герои могут оробеть в простых ситуациях. Кто из мужчин не терял уверенности, делая предложение любимой женщине.

– Пап, там совсем не бой. Там страшно. – Дэн знал, что говорит. В первый свой бой впереди всех он бросился из страха, что его посчитают трусом. Потом капитан влепил ему за это.

– Ладно. Ладно, – успокаивает капитан сына. А Данька продолжал:

– Я зашел, отрапортовал, как положено, прибыл для собеседования. А там три дядьки сидят. Председатель спрашивает, почему, зачем я иду в академию. Я, как положено, защищать закон. А тот, что справа привязался. – Даня снова переживает эти минуты, глаза блестят. Голос по мальчишески звонкий.

– К чему привязался? – Спросил капитан, недовольный тем, справа. Попадись ему этот, так не ушел бы от клинка.

– Он обратил внимание на мой загар. Где вы отдыхаете? В Турции, в Испании? – Дэн передразнивает экзаменатора. – Я правду сказал.