Я рванула кожаный шнур, отбросила амулет прочь, прислушалась к себе. Легче не стало. Если в этой штуке была какая-то магическая зараза, то она успела перекочевать в мои мысли. На подвижном лице Ала отразилось сожаление, смешанное со злостью.

– Поехать обратно и вытрясти из него душу? – задумчиво протянул он.

Я махнула рукой. Существовал гораздо более простой и надежный способ – раш-и.

Сконцентрироваться было невероятно сложно. В сознании плясали снежные вихри, мелькали незнакомые лица, свистел северный ветер. И так хотелось уйти туда, к людям, которые могли понять меня, стать моей семьей и племенем! Обрести свободу. Но где-то в глубине разума еще сохранился росток здравого смысла, говорившего, что свобода, к которой я так стремлюсь, на самом деле лишь иллюзия, и за нею меня ждут рабские цепи. Я нащупала этот крохотный росток и принялась осторожно взращивать его.

Прошло много времени, прежде чем мне удалось усмирить порывы души и тела и постепенно, медленно, войти в раш-и. Больше не было ни диких желаний, ни страстей – на меня снизошло прохладное спокойствие, состояние равновесия. И в то же время я ощутила невероятную силу. Мир замер, все вокруг перестало существовать, остались только я и амулет. Сформировав из энергии разума тонкую плеть, я прикоснулась к костяному кругу, исследуя его, вытягивая информацию, заглядывая в прошлое. Вещица сопротивлялась, не желая делиться тайной. Но мое сознание победило. И увиделось тогда заснеженное поле, шатры из оленьих шкур, костер, выбрасывающий вверх оранжевые языки. И колдун в белой шубе, он плел заклинание, произнося неведомые слова. Я не понимала их смысла, но знала, о чем говорит старик. Он призывал в свидетели стихии огня, воплощенного в костре, воздуха, что порождает ветер, и воды, что превратилась в снег. Он просил землю откликнуться и подарить мертвой кости свое притяжение. Хватал невидимые отклики стихий, вплетая их в колдовство, скручивал заклинание в тугую нить. А потом резко встряхнул руками, и пульсирующие чары сорвались с кончиков пальцев, впитываясь в амулет. В этом действе была своеобразная красота – красота древней стихийной магии. Я впервые ощутила, как прекрасно бывает волшебство. Мне стало жаль разрушать его, и я бережно расплела заклинание, отпустив составляющие его частицы на свободу.

– Браво!

Вернувшись к действительности, я увидела Атиуса. Стоя на пороге, маг широко улыбался и аплодировал:

– Браво, Мара! Ты сумела перейти на следующую ступень обучения. – Он уселся рядом со мною, поднял опустевший амулет и предложил: – Надень на память. Теперь это просто кусочек резной кости.

– Жестокое испытание, – нахмурился Ал. – А если бы она не справилась и убежала в селение?

– Тогда это стало бы испытанием для вас с Наем. Отправились бы ее выручать, – посерьезнев, сказал маг. – Я позволил Маре надеть амулет только потому, что верил в ее возможности. Будь на ее месте человек, он не совладал бы с заклинанием Нанука. Но орки отличаются устойчивостью к чарам. К тому же Мара очень сильный антимаг.

– И зачем старик это сделал? – поинтересовалась я.

– Судя по всему, он озабочен улучшением породы. Хочет, чтобы его народ снова стал свободным и независимым. Кстати, завоевание других племен – его идея. Он поит Ыргына травами, от которых у вождя появляется отвращение к ржавке. Правда, действует зелье недолго – потребность в горячительном у нордийцев уже в крови, так что приходится поить вождя ежедневно. Вот он и решил женить Ыргына на тебе, чтобы получить здоровое потомство.

Я промолчала, мысленно желая Нануку удачи, несмотря на его козни в отношении меня. Потому что если он сумеет захватить власть, то следующим шагом станет выдворение из страны арвалийских торговцев. А это будет справедливо.