Эдмонд
Нет, – о тебе я думал. Вот что! Дай мне
чернил, бумаги. Проще будет.
(Пишет.)
Слышишь,
перо скрипит, как будто по листу
гуляет смерть костлявая…
Гонвил
Однако!
Ты весел…
Эдмонд
Да… Ведь я свою свободу
подписываю… Вот… Я кончил. Гонвил,
прочти.
Гонвил
(читает про себя)
«Я умираю – яд – сам взял —
сам выпил…» Так.
Эдмонд
Теперь давай; готов я…
Гонвил
Не вправе я удерживать тебя.
Вот – пузырек. Он налит зноем сизым,
как утро флорентийское… Тут старый
и верный яд. В четырнадцатом веке
его совали герцогам горячим
и пухлым старцам в бархате лиловом.
Ложись сюда. Так. Вытянись. Он сладок
и действует мгновенно, как любовь.
Эдмонд
Спасибо, друг мой… Жил я тихо, просто,
а вот не вынес страха бытия…
Спасаюсь я в неведомую область.
Давай же мне; скорей…
Гонвил
Эдмонд, послушай, —
быть может, есть какая‐нибудь тайна,
которую желал бы ты до смерти…
Эдмонд
Я тороплюсь… Не мучь меня…
Гонвил
Так пей же!
Эдмонд
Прощай. Потом – плащом меня накроешь.
Действие второе
Та же комната. Прошло всего несколько мгновений.
Эдмонд
Смерть… Это – смерть. Вот это – смерть…
(Медленно привстает.)
В тумане
дрожит пятно румяное… Иначе
быть не могло… О чем же я при жизни
тревожился? Пятно теперь яснее.
Ах! Это ведь пылающий провал
камина… Да, – и отблески летают.
А там в углу – в громадном смутном кресле —
кто там сидит, чуть тронутый мерцаньем?
Тяжелый очерк выпуклого лба;
торчащая щетина брови; узел
змеиных жил на каменном виске…
Да полно! Узнаю! Ведь это…
Человек в кресле
Эхо
твоих предсмертных мыслей…
Эдмонд
Гонвил, Гонвил, —
но как же так? Как можешь ты быть здесь, —
со мною, в смерти? Как же так?..
Гонвил
Мой образ
продлен твоею памятью за грань
земного. Вот и все.
Эдмонд
…Но как же, Гонвил:
вот комната… Все знаю в ней… Вон – череп
на фолианте; вон – змея в спирту,
вон – скарабеи в ящике стеклянном,
вон – брызги звезд в окне, – а за окном, —
чу! слышишь, – бьют над городом зубчатым
далекие и близкие куранты;
скликаются, – и падает на дно
зеркальное червонец за червонцем…
Знакомый звон… И сам я прежний, прежний, —
порою только странные туманы
проходят пред глазами… Но я вижу
свои худые руки, плащ и сборки
на нем, – и даже вот – дыру: в калитку