Вождь умело владел способами влияния на людей. Наверное, это было природное качество, отшлифованное многочисленными его тренировками, как оратора. Его слова воспринималась легко и их понимали люди разного уровня образования и интеллектуального развития. Мухин то возвышал свой голос до гремящего небесным громом метущегося словесным рикошетом между бетонными стенами помещения эха, то скручивал громкость своих слов почти до сокровенного шёпота. В каждом его высказывании, напитывая его, делая его воздействие на дух слушателей максимальным, таилась своя эмоция, своё индивидуальное переживание, своё послание. Глеб, испытывал настоящий душевный катарсис, эмоциональный оргазм. Ему нравилось, что он слышал, и особенно ему импонировало в какой форме преподносилась столь важная информация. Он верил каждому слову, каждой фразе, ибо они были облагороженным пересказом его собственных мыслей.

После фразы о правде вождь закончил лекцию. Улыбнулся, оставив брови в положении суровой задумчивости и вежливо попросил задавать вопросы. Партийцы расслабились, оттаяли, задвигались. Их голоса зажурчали весенними ручьями, объединяясь, вырываясь на поверхность вопросами, а ещё партийцы взрывались одобрительным или презрительным гулом в зависимости от количества ума, вложенного в задаваемые вождю вопросы. В общем, ребята задавали не глупые вопросы. Но так как их смысл был второстепенен по сравнению с идеологическим посылом вождя, то их смысл не отложился в памяти Глеба. Ему запомнился самый последний вопрос, после которого перешли к общим для ПРН проблемам. Его задал здоровый, весь квадратно-кубический, скинхед. Он сидел прямо перед Глебом, и когда парень встал, его широченная спина закрыла ему весь обзор.

– Я немного не понял, – смущаясь, басом прогудел, как потом узнал Глеб, один из самых яростных бойцов организации по прозвищу Махач. – А как же нам быть с неграми. Их можно бить или нет?

Зал на секунду замер и дружно грохнул залпом безудержного хохота. Оставшееся внутри, распиханное по эмоциональным углам сознания партийцев напряжение вышло психологическим паром смеха через клапан беззлобного веселья. Естественно, на этот вопрос вождь отвечать не стал. Только его улыбка стала шире, и он перешёл к обсуждению темы пикета посольства Канады в ближайшую среду. Остальные партийцы какое-то время подшучивали над нерасторопным в мыслях товарищем. Сидевшие близко снисходительно похлопывали его по могучим плечам. А он, покраснев, лишь ухмылялся. Постепенно все переключили внимание на выступление помощников вождя.

Ещё через полчаса собрание закончилось. Один из спутников Мухина попросил трёх партийцев зайти в кабинет вождя. Остальные начали расходиться. Теперь в предбаннике было не продохнуть. Часть народа переместилась в гостевую комнату, она же столовая. Там общение продолжилось. Глеб же нашёл в предбаннике низенький, вроде журнального, столик и, засев за него, быстро написал заявление с просьбой о зачислении в ряды и принялся за заполнение анкеты. Пункты опроса в анкете выглядели довольно любопытно. Помимо обычных ФИО, возраста, адреса и телефона, задавались следующие вопросы: Ваши любимые фильмы? Ваши любимые музыкальные группы? Ваши кумиры? Какие исторические личности вам нравятся и почему? Национальность? И ещё много чего, на первый взгляд впрямую не касающегося дела, интересовало партию.

Честно заполнив анкету, Глеб отдал документы дежурному, который для проверки данных попросил предъявить какой-нибудь документ – паспорт, студенческий, права. Получив предусмотрительно захваченный Глебом паспорт, дежурный сверил данные и вернул ему документ. Глеб спросил: