Его она оставила до срока,
И говорит – Живи, живи Сизиф,
Тебе —то рано. Как она жестока.
И он живет, врачам всем вопреки,
Они ломают головы напрасно,
И бабочка на свет его летит,
И умирает от огня безгласно.
Как все, кого тогда он погубил,
Безжалостно простился и оставил.
И вот теперь едва ли хватит сил
Просить прощенья, лгать или лукавить.
И душ иных встречая миражи,
И облака с усмешкой провожая,
Он понимает, как прекрасна жизнь,
Которая безбожно ускользает.
Придет она сегодня или нет,
Неважно это, там Шопен в мажоре,
И странный мир, и этот дикий свет,
Им все на радость и ему на горе.
И где-то там, за облаком тоски,
Она уныло смотрит на дорогу.
Он заплутал, он все еще в пути,
Хранит свои надежды и тревогу.
Он к ней придет однажды на заре,
И заскучает в Ирии до срока,
Когда костер звезды давно сгорел,
И не услышит больше моря рокот
И вдруг любовь, настигшая нежданно
Та Маргарита и тот Мефистофель
И вдруг любовь, настигшая нежданно,
Когда спокоен и уютен мир,
Я Маргарита или Донна Анна,
Не разобрать в восторженный тот миг.
Но есть ведь дом, любимая работа,
И ласковый такой забавный кот,
И хочется мне думать отчего-то,
Что Купидона ветер унесет.
Что это так, внезапный сон, бравада,
А не реальность, крылья за спиной?
Поломанные крылья и не надо
Напрасно вдохновлять меня – Постой, —
Мне Мефи говорит, тут все другое.
Просила Тамерлана – я привел.
И крылья распрямляю за спиною,
Октябрь, стальное небо и укор.
Стреляющий в упор Дантес хохочет.
При чем здесь он, французов не люблю.
О чем сказать красавчик этот хочет?
Перевести не в силах. И ловлю
Отдельные слова, и засыпаю.
Погружена в какой-то дивный сон.
И странные виденья возникают.
И вороны опять со всех сторон.
Безумного Эдгара лик незримый,
И приговор извечный – Никогда.
Ленора не умела быть любимой,
Зато она осталась молода.
Любовь убийца? Мастеру не верю.
В подвале стонет Маргарита вновь.
И все мои последние потери
И радости оправданы – Любовь!!!
Палач проснулся, и готова плаха,
Кого казнят? Да ведьм опять, мой друг.
И все же я не буду, Фауст, плакать,
Воскресну и вернусь в объятья вдруг.
Я Маргарита или Донна Анна,
Не разобрать в отчаянный тот миг.
И вдруг любовь, настигшая нежданно,
Когда спокоен и уютен мир.
В печали и тоске рождаются пророки
Мы всё их старше, а они всё так же юны,
и нету судей у нас выше, чем они
Ю. Левитанский
В печали и тоске рождаются пророки,
Живут и в листопад уходят, не простясь.
Там Серафим их ждет, все обозначив сроки,
Усталые сердца тревожно так стучат.
В порывах ветра вновь прозрения и тайны
Останутся для нас, и будут с нами вновь.
Прозрев в осенний час, мы знаем, не случайны
Таланты и мечты, надежда и любовь.
Но ветер нас бросает куда-то в неизвестность,
Чтобы потом на миг к реальности вернуть.
Что остается нам? Изящная словесность,
Во мраке и глуши неведом мир и путь.
И вот тогда они как прежде будут рядом,
Измучены судьбой, как тяжек этот крест,
И только наша боль, как радость и награда,
Чтоб разглядеть скитальцев среди миров и звезд.
Им только тридцать семь и меньше, Боже правый,
Мы все их старше, но, он прав, в ночной тиши
Трухой ненужной вновь и баксы нам и слава,
И мы к созвездьям их, забыв про все, спешим.
Спешим в пустыню грез и знаем, на закате
Останется земля такой же голубой,
А им не хватит Муз, и грез, и звезд не хватит,
Изящная словесность ведет их за собой…
Лунатики луну не видевшие снова,
Они нам снятся вновь, не в силах отпустить,
Звучит в мирах иных так обнаженно Слово,
Суровый ангел там, забыв про все, парит.
Там Серафим их ждет, все обозначив сроки,
Усталые сердца тревожно так стучат.
В печали и тоске рождаются пророки,
Живут и в листопад уходят, не простясь.