В авторском архиве придворного поэта[43] сохранилось огромное количество заказных литературных произведений на все случаи жизни равно для мужчин и женщин, учениц и учеников. Любопытно, что большинство ходовых заказов, например, стихотворных эпитафий, выполнялось автором в нескольких вариантах. Ergo – обоего пола придворные, а вслед за ними мелкие дворяне и приказные, гости и купцы, монахи и певчие мнили себя знатоками изящной словесности, способными давать указания литератору и выбрать наилучший текст! Да и как иначе, когда жизнь человека начиналась стихотворными поздравлениями друзей счастливым родителям, проходила под литературными девизами (вроде «Зрением и потребством вещей человек веселится!») и завершалась выбитым на надгробии силлабо-ритмическим 11‑ или 13-сложником…

Обращаясь к содержанию окказиональной литературы, пышно расцветшей в Москве после Симеона Полоцкого, мы можем констатировать весьма высокий, сравнительно с господствующими в науке представлениями, уровень общих познаний Государева двора и его окружающей среды о мире, природе и человеке, о составе и содержании схоластических научных дисциплин, не говоря уже о богословии[44]. Более того, хотя о самом высшем образовании в России велись изрядные споры[45], вызвавшие ожесточенную схватку вокруг утвержденного в 1682 г. проекта Академии[46], сомнений в государственном значении высшего образования и науки в России к моменту начала самостоятельного правления Петра I ни у кого «в верхах» уже не было[47].

Знания, на которые ориентированы аллегорические конструкции придворных литераторов, распространялись частью благодаря познавательной направленности самой придворной литературы, а в основном – вполне традиционной рукописной и печатной книжностью. Именно дворянство, составлявшее небольшую часть населения России, было едва ли не главным потребителем продукции Государева печатного двора (за изъятием из подсчетов церковно-служебной литературы).

Дворянами и дворянками раскупалась немалая часть бесчисленных тиражей Букваря, почти вся беллетристика (особенно Верхней типографии царя Федора Алексеевича). Ими было выкуплено не только 66,7 % «Книги о хитростях ратного строя», но 60 % Соборного уложения и даже 25,9 % Миней месячных. Обладатели крупных библиотек русской и иностранной литературы и собственных книгописных мастерских – вроде Н.И. Романова, Б.И. Морозова, Н.И. Одоевского, Ф.М. Ртищева, В.В. Голицына и т. п. – были, разумеется, постоянными покупателями Печатного двора, коих не смущала высокая цена изданий[48].

Если не мог прожить без книг ученый монах Сильвестр Медведев, то таким же образом слезно молил из-за границы о присылке новых книг и будущий канцлер А.Л. Ордин-Нащокин, адресуясь к боярину Ф.И. Шереметеву и князю М.П. Пронскому[49]. Надо заметить, что о дворянских, да и других частных библиотеках мы знали в основном по материалам конфиската, когда на изъятое или выморочное имущество составлялась опись.

Очевидно, что книг и библиотек у представителей служилого по отечеству сословия было значительно больше, но главное, что мы можем утверждать наверняка – они функционировали значительно более интенсивно, чем частные дворянские библиотеки впоследствии. Не стараясь привести здесь рассыпанные в переписке просьбы о покупке, присылке и передаче книг, тем более не пытаясь охватить море свидетельствующих об их бытовании владельческих и читательских маргиналий, ограничусь одним примером.

Случайно сохранившийся в архиве Кариона Истомина листик записей свидетельствует, что за пять месяцев он выдал «почести» из своей сравнительно небольшой библиотеки 27 книг двадцати шести представителям разных слоев общества, главным образом высшего, в том числе девяти читательницам. Княгиня Мария Юрьевна Трубецкая брала у поэта Лицевой Букварь для своих чад, а княгиня Мария Федоровна Голицына – «Слово о послушании и военном деле» (неведомо для кого: может, сама желала знать воинский устав?). Две дамы высшего света – П.И. Пушкина и Е.А. Куракина – читали друг за другом свежую сентябрьскую минею Димитрия Ростовского, князь П.И. Хованский – Скрижаль Симеона Полоцкого, дворяне Глебовы – новый перевод «Книги Иулия Фронтина, сенатора римскаго, о случаях военных» и печатную грамматику, дворянин Ф.В. Наумов – Библию в переводе Епифания Славинецкого.