К горлу подступил ком отчаянья, первые шаги – это всегда так тяжело, но как будто в других аспектах иначе. Любые усилия вознаграждаются, даже если порой это не очевидно. Разве невероятный вид на затопленное морем тёмно-синей хвои ущелье – это не награда за внутреннюю борьбу?

Его не было видно из-за поросли, но стоило немного приподняться, перед тобой оказывался обрыв, край которого зарос иван-чаем. Красным пикселем выделялась черепичная крыша одинокого деревянного домика, но, вполне вероятно, что «домиком» он казался из-за необъятного расстояния. Невозможный пейзаж – такие печатают в виде пазлов на тысячу деталек для медитативного времяпровождения дождливыми вечерами за городом. И это всего в трехстах метрах от людского скопления. Стоило рискнуть пойти дальше. Всё равно, остальная часть тропы соединялась с первой и начинала идти под кабинками, медленно плывущими в воздухе.

Мне захотелось прилечь. Я остановилась посреди полотна низкорослой травы, которое, чтобы не улетело, придерживали отколовшиеся куски горной породы, похожие на пресс-папье. Виски пульсировали, будто что-то собиралось там сдетонировать. Но ложиться было не самой лучшей идеей – вдруг, кто-то увидел бы, и сказал наверху: «У вас там человек помер на склоне, довольно крупногабаритного вида. Лежит в позе звёздочки, пропитанный потом насквозь». Спасательные операции бы начались всякие избыточные. Поднялись бы за мной дяденьки-МЧСники, и пришлось бы им объяснять, что я не труп, а вполне себе живой человек, просто жадный, и, к тому же, много курящий, любящий пожрать перед телеком и давненько не подвергавшийся всякого рода физкультурным активностям. «Четыре с половиной тысячи тенге, ребят, четыре с половиной тысячи!» – наверное, именно это я бы в забытьи повторяла, когда меня спускали бы вниз на носилках.

Шутки шутками, а подниматься было не так уж и трудно. Если несколько раз сбить и восстановить ритм дыхания, то постепенно обретаешь уверенный темп. Потом само собой становится легче. На самом деле, треккинг чем-то напоминает плавание с ластами. Хоть плавать я и не очень люблю, но, когда надеваешь ласты, у тебя будто появляется сзади моторчик. С горами что-то похожее. Ты вроде делаешь шаг, а гора сама поднимает тебя на следующий уровень. Оборачиваешься назад, и не можешь поверить, что ты вскарабкался уже так высоко.

Ступни начинали ныть, особенно на мысках. Беговые кроссы – не самая лучшая обувь для прогулок по непересеченной местности. Нога в них скользит и прокручивается, но альтернативой им у меня были только сланцы.

– You can do it! – прокричал кто-то у меня над головой.

– Thank you!

«Давай, спускайся сюда. Посмотрим, кто "can do it" из нас», – про себя добавила я.

Вдали показался скалистый хребет, над которым нависала станция канатной дороги. Оставалось ещё чуть-чуть, но в голове раздражающе стенал голос: «Не могу больше, тут и так хорошо, мне сойдёт. До того валуна можно дойти, и поворачивать в обратную сторону. Эта смотровая сама на горе, гора на горе – просто жесть какая-то многоуровневая». Во всём остальном также. Горы – это отличная метафора жизни, одно сплошное преодоление. Ты ставишь цели и постепенно, сбивая дыхалку, их достигаешь. Ползёшь из последних сил, уже начинаешь испытывать детские радость и счастье, в то время как перспектива, внезапно, открывает перед тобой новые возвышения. Обидно разворачиваться назад, лишая себя удовольствия побывать на вершине, потому что решил, что тебе и так хватит. Мол, этого для тебя будет достаточно, чтобы получить заслуженную похвалу.

– Я у себя и так молодец. Вон, сколько прошла – обалдеть просто. Восхищаюсь, горжусь! Зачем лезть на самую верхотуру? Есть все шансы замёрзнуть, простыть или того хуже – навернуться. Фотки красивые есть, воздухом подышали, природой из-под козырька кепки полюбовались – может всё на этом?