А Питер недоверчиво встретил меня суровостью занесенных сугробами улиц и серостью нависшего пунцового неба. Но меня это не пугало, а наоборот придавало адреналиновых эмоций и наполняло еще большей жаждой напитаться реалиями холодного климата города на Неве, получить мощную дозу позитива от рока.

Добравшись до гостиницы «Октябрьская» с первым попавшимся «частником» кавказской внешности, управлявшем автомобилем ВАЗ-2107, в народе называвшемся «вишневой семеркой», и скинув с себя дорожные штаны, я облачилась, не по погоде, в черную мини юбку, набросив на плечи кожаную черную «косуху» и надев на ноги модные черные сапоги с высоченными шпильками. Подруга, прилетевшая пару дней назад, уже ожидала меня в холе гостиницы.

– Привет! – крикнула она, едва увидев меня, – я с тобой в таком виде не пойду.

– Отчего же? – удивилась я, радуясь эндорфинам, бушевавшим в моем организме от увиденного в висевшем на стене зеркале собственного отражения.

– Украдут. Или прихлопнут где-нибудь в подворотне. А я еще жить хочу, – пыталась шутить подруга.

– Пусть попробуют, – успокаивала ее я, предвкушая занимательный вечер, полный новых событий и впечатлений.

И действительно, вечерок выдался на славу. Мы завернули в один из немногих, открывшихся ночных рок-баров, который находился в подвальном помещении известного архитектурного сооружения балтийского города – дома на Екатерининском канале, принадлежавшего когда-то семье жены Александра Сергеевича Пушкина. У бара толкались странной наружности, одетые в непотребного вида лохмотья юнцы, торгующие «косячками».

Из любопытства конечно же, а не из каких-либо еще потребностей, а также потому, что наконец-то вырвалась на долгожданную свободу от затягивающего в семейное болото супружеского долга, я решила попробовать запретный плод. Последствия не заставили себя ждать. Пелена дурмана, исходившая от втянутого всеми легкими «косячка» и охватившая ободом мою лихую голову, нависала с невероятной быстротой. И когда в глазах уже начало двоиться, а руки и ноги жили какой-то своей жизнью, появился Он.

«Мечта», – подумала я. Он был во всем черном и кожаном, вокруг головы была завязана узкая черная лента, а аккуратная черная борода и оформленные подковкой усы дополняли его брутальный облик, а в руках была черная, как смоль, электрогитара.

В моей голове был «косячковый» бедлам, упорно разбавляемый мною третьей порцией коктейля Джеймса Бонда. Я встряхнула головой, расправив рукой вьющиеся от природы длинные белокурые локоны, и томно произнесла:

– Каким ветром занесло к нам такого красивого дядю?

– Ценю Ваше чувство юмора, – улыбнувшись ответил он.

Подруга начала тащить меня за рукав, намекая на то, что пора уходить. Но меня это только раззадорило, и я начала кокетничать с собеседником, который без приглашения примостился на наш диванчик и закурил сигарету.

– Так Вас каким ветром? Надеюсь попутным? Угостите коктейлем? – закидала я его вопросами.

– Конечно, – ответил он, не уточнив к какому вопросу это относится.

– А Вы – находчивый, – обрадовалась я возможности отведать еще одну порцию любимого коктейля и понимая, что влюбляюсь в этого неизвестного мне господина, умело и красиво перебирающего в руках зажжённую сигарету.

– Вас как величают, барышня? – спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза.

«Ух, ты, какой питерский диалект. Так он еще и вежливый, и похоже не пьющий», – неожиданно заключила для себя я, озираясь по сторонам в поисках еще хоть одного трезвого лица.

– Римма. Родители назвали в честь вечного города Рима.

Он засмеялся обворожительно, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, отчего у меня начало покалывать в давно онемевших и отдалившихся от тела конечностях.