Виталик сунул руку в карман и достал оттуда сосательную конфету. Бумажку он бросил на пол. Держа руки в карманах, он закатил языком конфету за щёку и осмотрелся в поисках деда.

Виталик был ленив. В утреннее время больше всего он боялся матери, которая была щедрой на раздачу заданий по хозяйству. В школе Виталик часто оставался дольше, чем нужно, на дополнительные занятия и пересдачи. Была в этом необходимость или нет, значения не имело, а плохие оценки только помогали в этом. Ребята своими насмешками, помогали эти оценки получать. Больше всего Виталик прославился на улице глупостью. Когда горел дом через дорогу, он единственный из уличных ребят не подошёл близко, даже не вышел со двора. Его легко можно было обмануть или перехитрить в любой игре. По большей части из-за этого клейма с ним предпочитали общаться, ощущая себя в его обществе умнее и авторитетней.

Жизнь отшельника, сглаженная сладостью, была не по душе, но работу он не любил ещё больше.

– Виталик! – услышал он голос матери из-за угла. Шаги приближались. Парень забежал в гараж. В тени стало легче дышать, в нос бил запах цвели. Иногда он прятался в гараже, и мать знала это. Когда он помогал деду, мать его не трогала, но если он прятался без дела, это заслуживало порицания. Виталик рассчитывал спрятаться за старым шкафом, но в этот раз, что-то подсказало ему иное место.

Тебя тут найдут, – сказал голосок подсознания. Парень глянул вверх, на чердачный люк. Виталию показалось, что наверху что-то упало, дёрнулось или зашевелилось. Какой-то звук, который манил его. Парень понял, что должен туда забраться.

Мать Виталика, Тамара, прошла вдоль дома, вытирая грязные руки о фартук. В старых башмаках и юбке, она была похожа на Золушку. Она оглядела двор, вошла в гараж, но сына нигде не было. Темнота в гараже заставила остановиться. Стали видны очертания предметов. В нос ударил запах старых тряпок и ржавого металла. Когда глаза привыкли, она зашла за шкаф, стоящий у стены. За ним никого не оказалось. Больше прятаться было негде. У неё на лице выступила вена, глаз дёрнулся. Со злостью она пнула старый ящик, мешавший пройти, и пошла к выходу.

– Виталик! – крикнула она, выйдя на свет. Никакого ответа. Она пошла по тропинке, ведущей к огороду. Мельком глянула через дорогу, на остатки сгоревшего дома. Тамара искала ребёнка, затем отправилась в огород, где было ещё одно место, чтоб спрятаться. Она была злой и недовольной, но даже не догадывалась, что именно сегодня Ужас проснётся окончательно.

Майор Дмитрий Суриков после работы прогуливался с собакой. Невысокий, широкий в плечах, крепкими руками он мог удержать собаку любой породы. Овчарка бежала с высунутым языком, натягивая поводок. Две лапы часто не касались пола, будто она старалась уподобиться человеку. Перед каждым деревом пёс притормаживал.

– Саймон! Donnerwetter[1], – крикнул майор и дёрнул за ошейник. В гражданской одежде, даже гуляя с собакой, он не расставался с оружием, ощущая телом исходящую от него прохладу. Собака давно стала напарником, оставаясь с семьёй, когда майор на работе.

Плавно рассеивало свет заходящее солнце и медленно плыло по чистому как озёрные воды, небу, готовясь скрыться. Фонари отбрасывали от собаки несколько теней. Они переплетались, и на полу образовалось подобие многорукого бога Сканду. Саймон обнюхал дерево, засовывая нос во все щели и продолжил исследовать местность. Суриков шёл дальше, думая о некоторых неприятностях. Однако он жил в спокойном городе и мог относительно крепко спать по ночам. Суриков любил контроль и часто показывал это примером. Он был твёрд, но справедлив. Умел признавать собственные ошибки. Он понимал, что должность начальника полиции возлагает определённые обязательства и определённые неудобства. Все преступники знали его в лицо, в подобных городках это не редкость. И это была одна из причин по которой он не расставался с оружием.