Это сошлись две фразы. Обе Ритины.
«Мы снимали…»
«Не хочет выкладывать клип».
– Вот! – завопила я. – Вот что они снимали! Они в ту ночь сняли клип! В первом гуманитарном. Вот почему Рита и не скрывала того, что она была там в ту ночь! А Макс не хочет, чтобы она обнародовала клип, потому что тогда они станут свидетелями, и Лилия их достанет.
– Да ты просто супермозг, хани, – сказала Ника по скайпу.
– Ох, прости, не заметила, что соединение выполнилось. Послушай, так твои футболки все-таки пригодились! Погоди, но это значит… Что у Риты есть пленка с записью с места преступления!
– Надо забрать ее.
– Так она и отдаст. Очень надеюсь, что она ее не уничтожит. Она или Макс. Надо написать ей эсэмэс.
– Давай потом напишешь? А то меня заберут через несколько минут.
– А зачем им забирать тебя из палаты, если обследование будет только завтра?
– Меня переводят в комнату с мониторами. Хотят убедиться в том, что я действительно ем. Не хочу об этом говорить.
– А о чем хочешь?
– О расследовании. Мы кое-что упустили, хани.
– Упустили?!
– Я читала сегодня детектив, тут, в больнице, их туча на каждом диванчике. Так вот там было сказано, что любое investigation должно начинаться с осмотра crime scene.
– Crime scene? Место преступления?
– И допроса свидетелей. Вспомни, мы в Звенигороде первым делом в «Гроссвальд» поехали.
– Допрос свидетелей я провести не смогу. Единственный свидетель – рыжий охранник, который надо мной все время издевается. Анна Семеновна сказала, что он ничего и не видел, только заметил горящий стул, когда тот грохнулся на землю.
– А crime scene?
– Анна Семеновна сказала, что на кафедре нечего смотреть…
– Подозрительно, – покачала головой Ника, – она по какой-то причине не захотела пускать тебя внутрь. Что-то здесь не так!
– Но на кафедру никого не пускают. Она заперта. Анжела сказала, все заседания проводятся в комнатушке на философском факультете, он этажом выше.
– Придумай что-то. Закажи в «Золотом ключике» набор отмычек.
Я улыбнулась. Но Ника оставалась серьезной:
– Проникни ночью! Взломай замок, хани!
– Тебе легко там говорить. Сидишь на кровати, а мне советуешь: взломай! Начиталась детективов…
– Да. Мне тут очень легко, – с горечью сказала она, отвернулась от экрана и отключилась.
– Ника!
Может, пойти набрать номер ее мамы, снова передать извинения? Да нет, не стоит. Разволнуется, что я расстроила Нику.
К тому же Ника сама виновата. Как я могу взломать кафедру? И проникнуть в первый гуманитарный? Там же охрана.
Ладно, Ника. Полежишь денек на обследовании и поймешь, как плохо без общения и новостей… Сама, первая, мне напишешь!
«Не уничтожай клип, – напечатала я Рите эсэмэску, – это огромный вклад в эмо-культуру».
Глава 9, в которой Прозрачный дает очередной совет
Все воскресенье я занималась уроками и уборкой в комнате (из-за расследования я здорово запустила и то, и другое), а утром в понедельник я проснулась и поняла, что Ника права. Надо взломать дверь. Но не кафедры.
Я набрала номер Ботаника.
– А, Шерлок Холмс в кедах! – бодро отозвался он.
На заднем фоне был слышен музыкальный проигрыш, который обычно предваряет программы на канале «Культура», но потом все стихло – воспитанный Ботаник выключил телик.
– Меня так же называет Анна Семеновна.
– Приятно сходиться в мыслях с таким замечательным ученым. Как раз хотел позвонить тебе, одну программу досматривал…
– На канале «Культура»?
– Да ты и правда Шерлок! Вчера я съездил в Бакулевский центр. Очаровательная медсестра помогла мне найти запись о Генрихе Михайловском, он действительно поступил к ним 13 сентября, как и сказала Анжела, вечером. Дочь его привезла, но медсестра подвергла сомнению тот факт, что дочь пробыла с ним до двенадцати ночи. Такие поздние посещения у них разрешены только для тяжелобольных. Дядю Генриха собирались выписывать через несколько дней. Правда, тут она запнулась. Я спросил, когда его выписали. Она сказала, что он ушел под расписку, но когда… Когда – медсестра мне сказать не успела. Ее вызвали в палату. Я ждал-ждал, а потом уехал. На работе надо было подменить одного юношу.