Доносчик, обернувшись, поймал недовольный взгляд центуриона и поспешил отреагировать:

– Не беспокойтесь, господин. Они наверняка внутри.

Солдаты ступили в пределы храма. Возле колонн оплывали жиром свечи, и это успокоило сердце Флавия – за освещением должны следить, значит, все на месте. Центурион поймал себя на мысли, что никогда в жизни не наблюдал столь величественного и просторного святилища язычников. Потолки высотой 20 локтей, гигантские алтари, ведущие к ним массивные ступени… и разумеется, само божество. На своём веку Флавий встречался лицом к лицу с различными идолами… но этот не был похож ни на что. Римлянин рассматривал скульптуру Марнаса, поражаясь, какой же извращённый разум мог додуматься до создания такого вот бога. Будучи от природы прагматиком, Флавий точно знал, что все боги – плод ума человеческого, на деле их не существует.

Идол бесстрастно смотрел на него слепым взглядом, раскрыв рот. Ощущение, будто видит насквозь…

На морде из гранита зажглись зелёные глаза.

Флавий слишком поздно осознал – чудовище вовсе не каменное, оно ЖИВОЕ. Солдат справа выронил меч и схватился за горло обеими руками. Словно по команде, бойцы стали оседать на пол, корчась в конвульсиях. Центурион внезапно почувствовал удушье, тело больше не подчинялось ему. Упав, он ощутил холод каменных плит, лёгкие изрыгали горечь… на языке возник привкус морской воды. Гаснущее сознание выхватило мысль: это засада, их привели сюда специально, их ждали… Послышались шаги, над Флавием склонилось расплывающееся лицо доносчика. Так вот почему он не зашёл в здание, а мудро остался снаружи…

– Я не стану извиняться, господин, – сказал Валерий неузнаваемым, холодным голосом. – Вы это заслужили. Храм будет существовать, и вы ему больше не помешаете.

…Через три дня епископ Порфирий получил от своего верного слуги и богобоязненного христианина Валерия заверения, что храм Марнаса разрушен, а центурион Константин Флавий обрёл мученичество, геройски пав в битве с «погаными». В доказательство епископу были предоставлены три отрубленные головы нечестивцев, включая одного чернокожего, по виду – из Нубии. Порфирий общался лично только с центурионом и уж само собой не знал в лицо его солдат. Плюнув в глаза мертвецам, он щедро вознаградил доносчика и отметил в своих записях, что очаг зла в пустыне уничтожен милостью доброго августа Аркадия. Отныне можно успокоиться: веру в Иисуса Христа ничто не поколеблет…