Медленно сквозь ресницы Магда впустила в себя солнечные блики. Потянулась, но как-то неловко, что-то брякало и держало её. Тогда она широко распахнула глаза и ахнула: пещера, руки и ноги прикованы к огромному камню, через узкие щели пробивается солнце и запах смолы. Как она очутилась здесь, как уснула, фея не помнила.

– Проснулась? Ну, здравствуй, краса ненаглядная! – камень, к которому она была прикована, приподнял шляпу, слегка поклонился и осклабился.

– Как? Где я? Кто ты? Зачем… – у феи дрожал голос, дёргался левый глаз, чесался правый.

– Не слишком ли много вопросов, мадам? Ты ж сама вчера меня с ветки сняла. Горе-Злосчастье я, твоё теперь, между прочим, на веки вечные.

– Не снимала я тебя ни с какой ветки! – негодовала фея, – я Зверушку Неведомую пожалела.

– Ну, так помни, твоя голова в ответе за то, куда сядет твой зад. Всем-то ты помочь спешишь, жалостливая, а о себе забываешь. Не это твоя цель была и не стоит шутить с судьбой, она напрочь лишена чувства юмора.

– Так отпусти меня, чего приковал тогда?

– Ты сама себя приковала, вот и думай, как выбираться будешь, а я посплю пока, – рассердился камень, – тебе со мной хорошо и не обязательно делать ещё лучше. Ты это не испорти только, то, что есть.

Фея враждебно посмотрела на Горе-Злосчастье, мирно посапывающее рядом, и постаралась приблизиться к выходу из пещеры, насколько хватало длины цепей. Совсем рядом высокие, красноватые сосны развесили иглистые макушки, зелёные ёлочки выгибали свои колючие ветви, дрожала на ветру серая осина. Лес лохматыми лапами окутывал всё вокруг. На лицо ей упала паутина, словно ещё и лес ловил её в свои сети.

– Да что же это такое? Видать и вправду Горе-Злосчастье меня поджидало, караулило. Верно Старичок Боровичок сказал – избавляться от ненужного надо. А сколько я этого хлама накопила? Пустыня в душе, Горе-Злосчастье на цепи, да ещё и паутина на глазах теперь. С этим надо что-то делать!

Сняла паутину и увидела как по мху пробирается живая шишка, ёжик спешит на завтрак. А завтрак со страхом посматривает своими черными бусинками на эту колючку и ныряет в пещеру, прямо Магде на ногу. Та чуть не завизжала от страха, мышей она боялась с детства. Но что-то удержало её от крика. Ёжик фыркнул и поспешил дальше на поиски съестного. Мышонок дрожал от испуга, только от ежа смылся, а тут фея живая. Ещё долго они молча смотрели друг на друга со страхом. Первой опомнилась Магда.

– Слезь с моей ноги, пожалуйста, а то мне неприятно, когда по мне топчутся. Можешь просто рядом посидеть, а можешь восвояси шагать, ёжик то ушёл.

– Спасибо тебе, добрая фея, что не выдала меня. Чем помочь тебе? – пропищал мышонок.

– Чем ты мне поможешь, малыш? – вздохнула Магда, – вон у меня Горе-Злосчастье какое большое приковано, а ты крошка.

– В углу пещеры сундук стоит, видишь? – махнул лапой мышонок на что-то квадратное, пыльное, – может, там инструмент какой найдём? Освободим тебя!

– Что ты! Крышка ржавая, тяжелая, тебе не справиться!

– Зачем мне крышка? Я в любую щель просочусь, – засмеялся мышонок и нырнул в пыльный сундук.

Через некоторое время он, чихая и отряхиваясь, вытащил несколько предметов и сложил их один за другим у ног Магды.

– Вот всё что смог вытащить, – сказал отдышавшись, – может что-то пригодится. Я пойду, меня, наверное, мама потеряла, – Магда даже поблагодарить не успела, а мышонка и след простыл.

Стала она рассматривать штуковины, что мышонок добыл. Ключик золотой повертела в руках и в карман положила, решив, что раз ключ есть – что открывать им, обязательно найдётся. Палочку в руках покрутила, не то волшебная, не то простая, не то выручалочка, не поймёт. Но решила испытать.