Сердце у Лары ушло в пятки – она не знала за собой никакой особенной вины, но меньше всего хотела встречаться с полицией. Внизу резко стало тихо, потом кто-то начал подниматься по лестнице.

– Эй! – Крот спрыгнул с подоконника и потянул ее за рукав. – Только ментов не хватало. Переждем в мансарде, они туда не заглянут.

Они быстро преодолели последний пролет и поднялись по железной лесенке под самую крышу. За потрепанной дверью с проржавевшей замочной скважиной скрывалась большая комната с тремя окнами в человеческий рост и балконом. Состояние пола внушало опасения, но Крот ловко провел Лару по брошенным поверх доскам вглубь мансарды.

– Дверь тут не запирается, но внутрь они не сунутся. Небезопасно и все такое. Подождем минут двадцать и спустимся. Фанаты Арбениной в этот дом все время ходят, они уже привыкли. Тут типа счастливая крыша, на которой надо загадывать желания.

Он презрительно скривился. Лару все это мало успокаивало. Она бы с радостью оказалась внизу, пусть даже это потребовало бы от нее небольшой беготни по старой дореволюционной лестнице.

– Брехня это все, – добавил парень. – Глупый мистический бред для заманивания туристов.

– Но ведь желание может исполниться, если очень верить, – возразила Лара, не понимая его горячности.

– Тихо!

Он схватил ее за плечо и потянул вниз. Они присели на корточки, скрючившись за выступом стены. На лестнице послышались осторожные неторопливые шаги. Сначала только одна пара ног. Один человек. За ним поднялся второй, и донеслись едва различимые голоса.

– Да какие шаги, кошка, наверное…

– Пойду крышу проверю. Совсем ополоумела школота. Или сначала здесь посмотреть…

Голос первого Лара узнала – тот самый, в широкополой шляпе. Второй говорил басом и немного запинался.

– Да тут замок заело в прошлом веке еще, – кто-то подергал за дверь, но та не отворилась. – Крыша вероятнее. Идем уже.

Лара от волнения задержала дыхание, ожидая, что сейчас полицейский сделает несколько шагов по хлипким строительным доскам и обнаружит их.

Но звуки вместо этого только удалялись, пока совсем не стихли. Она выдохнула, выпуская воздух наружу маленькими порциями. Крот уже поднялся и двинулся к выходу. Лара задумчиво смотрела ему вослед – ее не оставляло ощущение, что мужчина в шляпе прекрасно знал, что не было никакой кошки. И, скорее всего, знал, где именно они прячутся.

Почему же он их не разоблачил?

Крот толкнул дверь плечом, но та не открылась.

– Вот старая хрень! – выругался он, нажимая сильнее.

Пару раз дернул за ручку. Снова налег плечом. Но дверь даже не шевельнулась.

– Кирилл… – пробормотала Лара, но он не слушал ее, сражаясь с замком. – Кирилл! Крот!

Парень обернулся.

– Нас заперли, – Лара прислонилась к стене и закрыла глаза. – Отсюда не выбраться.

Верный Василич разбудил его в полвосьмого, осторожно приоткрыв дверь кабинета. Маэстро поднялся – разбитое тело отказывалось повиноваться, голова гудела, перед глазами витали мушки. Молча кивнув секретарю, он прошел в уборную, умылся и кое-как пальцами пригладил остатки поседевших волос. Мушки исчезли, но гул в затылке остался. Убрался ли он в лаборатории? Он едва не побежал вниз, чтобы проверить, но потом воспоминания начали возвращаться. Да, он все сделал правильно, и никаких следов не осталось.

Вместе с воспоминаниями вернулась ярость.

Бешеная, неподконтрольная ярость, которую Маэстро выплеснул вчера в кабинете, едва не повалив на пол кульман с чертежами. Но чертежи стоили дорого, и он ограничился тем, что свалил на пол пару цветочных горшков в приемной. Василич не сказал ни слова. Маэстро прошел к себе и запер дверь, нарушив традицию утреннего чая. Была мысль нарушить и традицию утренних совещаний, но время еще оставалось, и он решил потерпеть.