Мед из его рта так и лился, а вернее извергалось оттуда невиданное здесь кушанье – лапша, которая гроздьями повисала на ушах и веточках внимающих горячей речи Богатырева.

Они задумались! Они все реально задумались! И посматривали почему-то на меня, даже не предполагая, что отдать на растерзание брачного ритуала можно кого-то другого!

А Богатырев все болтал и болтал… поэтому, когда он упомянул «ребенка двух народов» уже я не смогла смолчать:

– Да что же мы его слушаем, сестрицы? Топить его надо!

3. 1. О том, как я проводила последний зачет

Несколькими днями ранее

На моем безымянном пальце правой руки уже несколько месяцев, как образовалась странная пигментация: как будто я загорала с кольцом на пальце, а потом сняла его и увидела светлую полосу. Вот только я уже давно нигде не загорала, закопавшись с головой в учебники и не вылезая из университета недели напролет, да и кольца на безымянном пальце никогда не носила.

– Ангелина Путятишна, здесь не видно! – послышался веселый голос с дальней парты.

Оторвала взгляд от своей руки и грозно, из-под бровей посмотрела на весельчака. Богдан Богатырев, третьекурсник заочного отделения и моя головная боль последних месяцев, широко улыбаясь, указывал на распечатку теста и явно наслаждался моим вниманием. Двадцати шестилетний слабоумный клоун!

Схватила первую попавшуюся распечатку, резко встала и громко топая, стараясь имитировать стук заколачивающейся крышки гроба Богатырева, направилась в конец аудитории. Студенты склонили головы еще ниже над листами, кто-то осуждающе покосился себе за спину, потому что до этого я, молоденькая аспирантка, которая была младше большинства здесь присутствующих, и которую профессор попросил проследить за написанием теста, спокойно сидела за партой и делала вид, что не вижу, как они списывают, а теперь у двоих вырвала листы, заметив телефоны, и отправила на выход.

К сожалению, на последней парте не к чему было придраться. Богатырев весело покачивался на ножках стула, парта перед ним была абсолютно чиста, если не считать экзаменационного листа и бланка с ответами. Сумки рядом не было, даже верхнюю одежду он уволок в раздевалку, чего раньше никогда не делал, а телефон перед началом пары бросил мне на стол. Ненавижу!

Положила перед ним новую распечатку, забрала старую и снова медленно направилась к своему столу, заглядывая в листы студентов.

– Ангелина Путятишна, здесь тоже не видно! – заголосил он на половине моего отступления в начало аудитории.

– Чего тебе не видно?! – прорычала я угрожающе, поворачиваясь к нему.

– Здесь «b» или «d»? – он указал на тест, щурясь, будто это могло помочь ему разглядеть букву.

Снова развернулась и направилась обратно. Чтобы не приняться душить его на глазах у всех, скрестила руки за спиной, а чтобы не обматерить, сжала зубы. Подошла, наклонилась, он подставил мне под нос распечатку теста, указывая на вариант ответа, который якобы не мог рассмотреть. Пропечатано действительно было плохо, но догадаться несложно.

– «A, b, c, d», – сквозь сжатые зубы прошипела я. – «D»! Пиши тест, не отвлекай других.

– А вы уверены, что «d»? – поинтересовался он настырно, стоило мне повернуться. – Вдруг вы меня запутать хотите? Дайте другую распечатку.

– Другой нет. «B» же ты видишь?

– Вижу. А вдруг здесь две «b»?

В аудитории послышались смешки и гомон.

– Выйди! Немедленно!

Пораженно округлил глаза.

– Почему? Я же по тесту вопросы задаю.

– Потому что ты до сих пор не можешь запомнить как меня зовут! – гаркнула я, громко топая и возвращаясь к своему столу.

– Извините! У меня память плохая! – с широкой улыбкой заявил Богдан, двухметровый детина, явно потешаясь надо мной, мелкой заучкой-выскочкой. – А как вас зовут?