Кот и черт остались вдвоем, они молча смотрели друг на друга. А на них обоих из кустов поглядывал волчонок. Он опоздал, и не понимал, что тут такое без него случилось, только шум слышал, когда ушел обиженный от птиц. И он решил попытать их немного.

– А это, что за тетка гневная? – спросил он и ждал, кто ему первый ответит.

– Да просто Кикимора, птиц своих растеряла, вот и возмущается.

И они после этого отправились каждый по своим делам. Лес большой, и дел у них было много.

Когда вороненок остался на своем дубе вместе с совенком, а все остальные разошлись, сначала ничто не предвещало беды. Но потом вороненок, память у него была все-таки хорошая, что-то припомнил. Он рассказал, как совенок чуть не довел до беды, а то и погибели второго Баюна, да из-за кого? Из-за какого-то приблудного гнома. Вот он и стал его попрекать.

Попрекал, попрекал, да до того докаркался, что чуть с той самой ветки снова не свалился.

– Что-то не пойму я, – говорил совенок, – причем тут второй кот. Не сам ли ты его еще в самом начале сдал, а теперь совесть проснулась.

– Я сдал? Да и при чем тут это? Сегодня чужой, а завтра и до моего доберешься.

Так совенок понял, что Карр заранее предупреждает, чтобы он не стал помогать коту Макару.

– Да и забирай своего кота, – не выдержал совенок, – и что ты с ним носишься, как с писанной торбой?

Совенок слышал это выражение от кого-то из людей, и теперь просто повторил его бездумно. А уж как вороненок на него набросился, видно он примерно догадывался, что оно может значить.

Заверещал совенок. От такого нападения никто бы не удержался. А он еще ничего и не видел. Но, словно бы услышав зов его, все совы со всех сторон бросились ему на помощь.

Вороны немного отстали от них, но не сильно. Леший, шедший к озеру, вдруг увидел полчища птиц, несшихся друг к другу, такого тут сроду не бывало, и вдруг случилось.

Коту Макару показалось, что это как-то с его вороненком связанно, и он бросился туда на перекресток, куда они все и устремились. А что ему еще оставалось? И вороненок был не из робкого десятка, но куда ему против всех. А он такой забавный. Своей жизни без него здесь кот уже не представлял. А что если его заклюют? Он смутно подозревал, что в чем-то снова виноват, если Кикимора в уводе птенцов его напрасно обвиняла, то тут уже не отвертишься.

И если бы Яга не пролетала мимо в ступе своей, то еще неведомо, чем все это бы закончилось.

Она увидела и Лешего, и Макара и птиц, и поняла, что они снова что-то затеяли.

Вороны вмиг ослепли по ее воле, а совы оглохли, так, что и те и другие оказались беспомощными и уселись в траву, чтобы передохнуть и прийти в себя и в чувства вернуться.

Только после того, как они немного утихомирились, она к коту и повернулась.

– И что на этот раз? Ты не Баюн вроде, но все больше на него становишься похожим.

– А я что, – возмутился кот, – никого не трогал, с Лешим вместе гулял. Вижу -стаи птиц летят, и побежал туда, чтобы вороненка защитить, а где он, кстати.

Кот стал метаться между ослепленными воронами. Никого и близко похожего на его друга тут не было видно. И он уже приготовился к худшему, когда увидел того на плече Лешего. Карр гордо восседал и оглядывал с этой высоты мир, словно не был ни к чему причастен.

Яга поняла, что кота она ругала напрасно, как и Кикимора недавно – он ни в чем не был виноват. И ей стало особенно обидно, что она мудрейшая, оказалась ничем не лучше той вздорной птичницы.

– Это ты хорошо пристроился, – заметила она, рассердившись на Карра.

– А я что, – каркал вороненок, – я легкий, это совенок паникер, вот он все это и затеял. А мне еще отбиваться пришлось, своих звать. Они мне еще поддадут, когда в себя придут. Ты уж заступись за меня, я пока молод да неразумен. Я к совенку и близко не подойду больше.