– С тобой ничего плохого здесь не случится, – усмехнулась она, направляясь к ступеням, ведущим в здание.

– Смотря что в вашем понятии означает «плохое», – натянуто ответила я и пошла за ней следом.

Красная обивка стен, черный мраморный пол, зашторенные тяжелыми бархатными шторами высокие окна и запах каких-то пряных трав, которые явно курили присутствующие здесь гости – таким мимолетным видением встретил нас огромный холл.

– Мадам Рамона, – склонился едва ли не в три погибели подбежавший к нам дворецкий. – Мы вас давно не видели здесь. Очень рад, что вы решили вновь посетить наше прекрасное заведение. Ваш столик как обычно у окна.

– Спасибо, Листер, – мягко ответила мадам Рамона, скидывая ему на руки свой плащ и направляясь к дверям, за которыми и происходило все самое интересное.

Ступая следом за грациозной фигуркой наставницы, я едва могла унять дрожь в теле, прекрасно зная, что Рамона экзаменует меня в данный момент и от того, насколько хорошо я сдам экзамен, будет зависеть, будет ли у меня работа в рядах лазутчиков или нет. А будет работа, будет и денежное содержание моей матери и младших братьев, поэтому провалить испытание я не могла себе позволить.

Словно опутанная по рукам и ногам цепями понимания того, что от ближайшей пары часов зависит все в моей жизни, я пыталась держать себя так, как и учила меня Рамона – легкая, грациозная походка, небрежный взмах веера, ироничная улыбка на губах…вот только взгляд, даже не видя себя, я прекрасно знала, что в моих глазах горит ужас от непонимания того, что будет дальше. А дальше могло быть что угодно, ведь, судя по слухам, витавшим в нашей школе лазутчиков, Рамона могла приказать сделать на экзамене что угодно, даже заставить убить кого-то. Хотя, нас к такому не готовили, поэтому я молила высшие силы, чтобы приказ Рамоны носил менее кровожадный характер.

Едва только мы переступили порог огромного зала развлечений, как я настороженно окинула взглядом царившую атмосферу, пропитанную ненавязчивой веселой музыкой, издаваемой отполированным роялем, стоявшим у дальнего угла огромного помещения. Около десятка больших круглых столов, за которыми сидели смеющиеся и болтающие мужчины и женщины, разодетые в пух и прах, как сказала бы моя мама, пара карточных столов, со стороны которых периодически доносилась едва слышимая ругань проигравших, небольшая сцена, на которой стояла голосистая певичка в вычурном синем платье, которое едва прикрывало ее женские прелести, снующие туда-сюда слуги с подносами, уставленными яствами, и холеный лоск присутствующих, все это создавало приторно-сладкую картину, которая подняла во мне вону протеста. Война, голод, где-то там бродит смерть, забирая сотнями жизни тех, кто пытался защитить наши земли от порабощения, а здесь…звон бокалов и пьяные мужские взгляды, утопающие в женских декольте.

– Марлин, улыбнись, – прощебетала недовольным шепотом мадам Рамона, усаживаясь за столик. – Умение держать маску – одно из твоих главных орудий.

– Мне незачем держать маску там, где как раз маски всех и сорваны, – хмыкнула я, кивнув на одного из чопорных советников, который часто выступал на главной площади, призывая не падать духом отправляющихся на поле боя солдат. – Я всегда думала, что он отменный муж, – недовольно скользнула взглядом по мужчине, который склонился к шее какой-то рыжеволосой хохочущей дамы и покрыл ее поцелуями.

Мадам Рамона изогнула бровь, проследив за моим взглядом, затем пожала плечами и проговорила:

– Очень редко кто соответствует своему образу в обществе той потаенной сущности, которая в нем дремлет. Не бери в голову. Он может и правда прекрасный семьянин. Здесь он просто отдыхает.