«А потом куда девается?» – не удержалась я.

«Либо остаётся на месте, либо переносится Пустошью в другой мир. Не перебивай, я сложные вещи рассказываю, боюсь сбиться! Так вот, а зубчики создают нечто абсолютно новое, то, чего никогда и нигде не было».

«То есть зубчики – что-то вроде двигателя прогресса?» – спросила я. В ответ послышалось утвердительное мычание.

«Лик, а можно ещё вопрос? – я умоляюще посмотрела на него. Он проворчал что-то нечленораздельное, но не отказал. – Ты говоришь «миры», а сколько их? И как это вообще всё устроено?»

«Хм, это уже два вопроса! Ладно, – сжалился он, – так и быть, попытаюсь объяснить доходчиво». Он прислушался к звукам леса, потом закатил глаза, что-то промычал и только после этого начал: «Мир, весьма приблизительно, но всё же можно сравнить с механическими часами. То есть, это диск или тарелка, в которой есть всякие винтики, оси, камешки, шестерёнки, мосты».

«Понятно, – протянула я, – то есть, нет… Смотри, шестерёнки – это Пустоши, так? – он кивнул, – мосты… Мосты и есть мосты, они соединяют. С осями тоже всё более-менее ясно… А вот что такое «тарелка» и «камень»?»

««Тарелка» – материя мира, его основа, а «камень» задаёт принципы, как всё это будет функционировать, что-то вроде свода правил», – и он замолк. У меня было ещё много вопросов, но я тоже молчала. Спустились густые сумерки, я размышляла над услышанным и не заметила, как уснула…

Проснулась я от светившего в глаза солнечного лучика. Он уже порядком нагрел мне лоб, и я подняла руку, чтобы заслониться. Движение далось мне с трудом, руки казались деревянными. Я попыталась встать, но тело не слушалось, ноги будто вросли в дерево. Я начала причитать и звать Лика на помощь, сначала тихо, потом громче и громче, но мне никто не ответил. Тогда я решила не тратить силы на крики, а приложить их для своего освобождения, но дерево было сильнее. Я чувствовала, как оно врастает в меня, поглощая и делая меня ещё одной своей ветвью. Я уже готова была сдаться, как вспомнила свой Яблоневый сад и если я его создала неосознанно, может получиться сделать что-то сознательно. Я сконцентрировалась и представила, как Пустошь поворачивает свою лунку и переносит её на другое место вместе со мной и этим злостным деревом.

«Шестерёнка поворачивается… – твердила я, наблюдая, как мои руки покрываются жёсткой металлической листвой, – поворачивается, поворачивается, пово…». Я закрыла глаза.

И вот я уже дерево, я следую за солнцем и протягиваю свои прекрасные листочки к его свету. Мне хорошо, впереди много лет счастливой спокойной жизни. Но идиллия прекращается: мой лес исчезает, всё приходит в движение, и вот уже холодный ветер треплет мою крону, гнёт ветви… Тяжко.

«Куда идём мы, трум-ту-тум, большой-большой секрет…». Песенка из мультфильма эхом отзывалась в голове, и я не могла понять, слышится она мне на самом деле или это отголоски старых воспоминаний.

Открыв глаза, я поняла, что сижу на земле, укатанная в тёплый плащ и прислонившись спиной к дереву. Рядом, что-то мыча под нос, возилась какая-то горбатая фигурка. Я подобралась, готовясь к быстрому действию в случае опасности. Фигурка выпрямилась, и на меня зыркнул чёрный масляный глаз.

«Ах, это ты! Как ты мог меня бросить?! – негодовала я. – Я чуть не стала деревом!»

«Вообще-то, стала. А почему ты решила, что я тебя бросил? Иначе как бы мы сюда попали?»

«Я… я… я думала, что смогла силой мысли повернуть шестерёнку, и мы перенеслись», – я растерянно смотрела на него.

«Ну, сдвинуть Пустошь тебе одной не под силу. Я помог, конечно же! Но всё равно молодец, вспомнила мои слова в такой сложный момент». Он подошёл и похлопал меня по плечу. Теперь он походил на садового гнома, только без колпака и лопаты.