Вдоль берега – длинный строй складов и домов, мало похожих на жилые. Широкая улица начинается прямо от причала. Какой-то оборванец сорвался с места и побежал вверх по улице. Высаживаемся и идём туда же. А за спиной наша посудинка отходит от причала метров на десять и бросает якорь.

Вокруг довольно многолюдно. Публика разношёрстная, но в основном не воинственная. Женщин немного, но попадаются, спешащие по хозяйственным делам с сумками и корзинками. Никакого напряжения в воздухе не витает. Обычный портовый город. Лишь изредка парами, тройками лениво проходят с независимым видом фигуры в пёстрой, новой или потрёпанной одежде и залихватских шляпах, но вооружённые саблями и пистолетами. Некоторые раскланиваются с Капитаном, отвечающим им лёгким кивком головы.

Тихонько пихаю Капитана:

– Настоящие пираты?

– Они самые, – и снисходительно улыбается, – чуть дальше, метров через сто лежит поперечная улица. Это граница, которую им без приглашения запрещено переходить.

– Сэр Виктор, я у причала заметил два вроде торговых судна. Как они не боятся сюда заходить?

– Сам бы мог догадаться. Если никто не станет снабжать припасами и вывозить награбленное, то и пиратству конец. Это неприкосновенные торговцы, – и, мгновение подумав, добавил: – Вроде меня. И вроде пришли.

Вывеска «Альбатрос», конечно же, знавала и лучшие времена. Покосилась, облупилась и потрескалась. И в этом своё очарование как бы благородной старины. Сама таверна выглядит гораздо крепче. Управляющий встречает хозяина на пороге. Крепкий, решительный мужчина лет пятидесяти с обветренным лицом. Предупреждён. Бегун с причала?

– Здравствуйте, сэр Виктор.

– Здравствуй, Роб. Всё как обычно?

– Да пока, слава Богу.

– Познакомься – это мой временный помощник Серж.

Жмём друг другу руки.

– Перекусить или сначала дела, сэр Виктор?

– Пожалуй, дела. Веди.

Большой зал, отделанный под корабельную каюту, трюм. Никакого изыска. Грубая, но прочная мебель. Само собой, никаких скатертей или фарфора. В глаза бросается множество повреждений на опорах потолка, стенах, столах. Опасное место, но видно, не сейчас. Несколько человек бандитского и не бандитского вида спокойно что-то жуют и чем-то запивают, сидя за разными столами.

Коридор, комната без окон, стол, сундук, отчёт за три месяца на бумаге.

– Роб, давай на словах, а отчёт я заберу с собой.

– Отказались от сделок с одеждой…

– Дальше.

– Помните Коротышку Француза, который где-то пропал больше полугода назад?

– Помню.

– В прошлом месяце появился с большой партией золота в грубых изделиях на лом. Говорит, что тряхнул индейцев. А по пьянке всё твердил, что затмит славу самого Кортеса.

– И что дальше? Что за изделия?

– Статуэтки, какие-то сосуды, пластины с какими-то непонятными знаками, рисунками. Утверждает, что из индейского храма. Похоже на то. Всё, что мельче, до меня не дошло, – дорожился Француз. Но всё-таки распродал другим скупщикам. Остался только большой идол, которого никто уже взять не смог – издержались на мелкие вещи. Француз туда, Француз сюда – не берет никто по цене ломового золота. Тут я ему и предложил взять за полцены и с рассрочкой. Сумма даже в этом случае очень большая. Он повертелся, повертелся и согласился. Идол у меня на складе. Вчетвером затаскивали. А Француз неделю назад отправился опять туда, чтобы переплюнуть славу Кортеса.

– Покажи идола.

Забрали со стола большой переносной фонарь. Вышли в коридор. Окованная железными полосами дверь в самом конце открылась с ужасным скрипом.

– Смазал бы хоть.

– Собираюсь, собираюсь, да всё что-то отвлекает.

Идол посреди комнаты накрыт мешком. Роб сдёргивает его. В самом деле – идол. Грубый, но большой. Наверное, в половину человеческого роста. Золото тёмное. Признак отсутствия примесей. Капитан подошёл и попытался поднять. Не вышло. Покачал из стороны в сторону. Чуть не уронил себе на ноги.